Кусачий клуб
Шрифт:
— Не вини оборудование. Оно работало хорошо, прежде чем ты его разбил.
— Откуда, черт возьми, тебе это известно? Ты играл им?
— Я знаю то, что ты должен мне новый пульт.
— Да пошел ты, чувак. — На этот раз Шейн бросил сломанный пульт в Майкла. Не то, чтобы это было рискованно — Майкл спокойно протянул руку и поймал его, так плавно, словно это был какой-то спецэффект.
— Может тебе следует остыть.
— Может тебе следует прекратить использовать вампирские рефлексы в игре!
Майкл нахмурился. Обычно
— Честно? — Шейн расхохотался. — Старик, ты больше не имеешь понятия, о чем ты говоришь, не так ли? Ты даже не знаешь, когда ты обманываешь нас.
— Эй! — сказала Клер, и встала между ними, когда Майкл поднялся на ноги. Воздух был густой и зловещий теперь, дом отражал чувства своих владельцев. — Вы, ребята, прекратите! Это всего лишь игра!
— Нет, это не просто игра. Уйди с дороги!
— Прекрати! — сказала она резко, и ударила Шейна в плечо. — Господи. Разве ты не достаточно дрался за этот день? Что это? Майкл прав. Ты не можешь уничтожать вещи лишь потому, что ты проиграл. Тебе не три года, Шейн!
Его темные глаза сосредоточились на ней, и она почувствовала, как совершенно реальный, очень холодный озноб прошел по ней. Это был не тот Шейн, которого она знала. Это был совсем другой Шейн.
— Не бей меня, — сказал он. — Мне это не нравится.
Клер позволила своим рукам опуститься по бокам и глубоко вздохнула.
— Прости. Я не должна была этого делать. Я просто хотела привлечь твое внимание.
Ну, она его привлекла, с этим все в порядке. Она хотела, чтобы этого не случилось. Но, по крайней мере, она разрушила момент, создавшийся между Шейном и Майклом.
Просто теперь он был между ней и Шейном.
— Клэр, — сказал Майкл. Она протянула руку, не глядя на него, и он замолчал.
И она ждала, пока Шейн скажет что-нибудь.
ШЕЙН
Я ненавижу проигрывать. Я имею ввиду на самом деле, очень сильно. Я обычно пытаюсь скрыть это и сделать вид, что это не так, но есть внутри меня что-то сжатое и отчаянное.
Потому что проигрыш значит, что ты на чей-то милости, даже, если это просто игра. Даже, если это ничего не значит.
Слишком много было у меня этого в жизни, нахождения в чьей-то власти. Сначала у моего отца, потом у вампиров.
Всегда был кто-то угрожающий, кто-то быстрее, и сильнее, и жестче, чем я; и это заставляло меня чувствовать себя испуганным ребенком внутри все время.
Я не врал. Джойстик не сработал у меня. Кнопки застряли. Это не моя вина, что я проиграл. Это из-за приставки. Я не собирался проигрывать, не Майклу. Больше нет. Да, потерять самообладание было глупо — я имею ввиду, это был мой любимый игровой джойстик, который я сломал — но мысль, что это было несправедливо, что он обманул в том, что не использовал свои вампирские рефлексы, чтобы выиграть, и не заслуживает этого…. Это жгло меня, ладно?
И я хотел надрать ему задницу.
Может быть это то, что открылось во мне в тренажерном зале, что-то, что я обычно держал глубоко внутри в темной пещере. Я имею ввиду, это был Майкл. Но сейчас глядя на него, я понимал, что он на самом деле не был мне другом. Тем с кем я вырос, тем кто прикрывал мне спину, в любом случае. Это было тело Майкла, но он не был тем же человеком внутри.
Вовсе нет.
Девочки были расстроены. Клер пытается говорить со мной, но я не слышал ее, пока она не ударила меня в плечо. Он показался острым, колющим ударом, хотя я знал, что это было не так. Просто казалось, что все мои нервы были в огне, потому что я был так взвинчен, и, наверное, у меня был там синяк, в добавок ко всему. Я что-то сказал ей, что, возможно, было не очень приятно, и почувствовал, как особенно неприятный импульс мчится от моего мозга к моим рукам.
Мои пальцы сжались в твердые шары мышц, костей и силы.
Клер посмотрела на меня, беспокойство и гнев отразились на ее лице, и в первый раз, я увидел свое отражение в ее глазах. Я увидел, что я делаю.
Я знал этот взгляд. Это выражение лица. Я видел его на протяжении всего моего детства, когда отец, спотыкаясь, приходил домой из бара. Я видел проявление этой тяжелой, грязной силы после смерти Алисы, двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.
О, Боже. Боже.
Словно какая-то завеса упала, заполнив мои внутренности светом, и мне совсем не понравилось то, что я увидел в себе. Борьба — это одно. Но это… это было что-то другое. Будто я превращался в того, кем я никогда не хотел быть.
…Но в глубине души… так глубоко внутри, я понял, почему мой отец был таким, каким он был. Было проще выпустить всех тех демонов, позволить им реветь.
И это было хорошо.
Это было страшнее, чем все остальное, что я когда-либо знал.
Клер действительно увидела, что у него внутри что-то происходит, какой-то щелчок. Шейн моргнул, и затем он стал прежним Шейном — теплым, настоящим, и раскаивающимся.
— О, Боже, прости, — сказал он и обнял ее. — Я не это имел в виду. Мне так жаль. — Она почувствовала, как язык его тела изменился, и поняла, что он смотрит на Майкла, даже когда он держал ее. — Прости, братан.
— Да, — сказал Майкл. Он не казался уверенным. — Ладно. Просто не воспринимай это так серьезно следующий раз. Это просто игра, приятель.
— Я куплю новый пульт завтра, — сказал Шейн. — Серьезно. Прости. — Клер поняла по его тону, что он это и имеет в виду — это не просто слова. И предположила, что и Майкл мог это сказать. — Я думаю, я просто получил слишком большой выброс адреналина.
Ева, лежавшая на полу и глядящая на них, наконец, встала на ноги. — Мужчины, — сказала она и покачала головой. — Я не стану собирать пластиковые осколки. Коллинз, это твоя работа.