Кутузов
Шрифт:
Между тем войска разделились, образовав две противоборствующие группы. С громовым «ура», в клубах порохового дыма и поднятой пыли, они надвинулись друг на друга. Закипел яростный штыковой бой, который с высоты Шведской могилы казался всамделишным. Впрочем, он и не был только бутафорским: несколько десятков солдат в пылу схватки получили колотые ранения.
Напор полков, изображавших русскую армию, все усиливался, и вот уже «шведы» показали тыл. Миг – и на поле появились легкоконные войска, которые под командованием Кутузова изображали преследование отступающей шведской армии. Пикинеры и гусары летели через ручьи и рвы, отрезая бегущую
Лишь золотисто-гнедая лошадь командира с трудом повиновалась руке хозяина. Она вставала на дыбы, храпела, меняла галоп на аллюр, пытаясь сбросить всадника. Моментами стоявшим на кургане казалось, что вот-вот она появится из пороховой мглы одна, чтобы унестись прочь, в дикую степь.
Но вот Кутузов почувствовал, как дикое животное сдалось, подчиняясь его воле. Он дал шпоры и со вскинутой саблей понесся впереди лавы. Гул нескольких тысяч копыт зазвучал над полтавским полем.
После примерной баталии Михаил Илларионович был принят государыней.
– Благодарю вас, генерал! – сказала Екатерина. – Отсель вы у меня считаетесь между лучшими военачальниками и в числе отличнейших генералов. Но я запрещаю вам ездить на лошади, на которой я вас видела. Я вам не прощу, если вы будете ею ушиблены. Я сама подарю вам лошадь. – Она приблизилась к Кутузову и добавила тихо: – Лошадь эта, право, умнее иных моих придворных. – И снова повысила голос: – На сей лошади вы, генерал, совершите свои подвиги, в громкости которых не сомневаюсь!..
Глава втораяОЧАКОВСКАЯ ПУЛЯ
1
Отдельный корпус генерал-майора Голенищева-Кутузова переправлялся на паромах через Буг, медленно двигаясь к Очакову.
Всю осень и зиму корпус стоял на речных кордонах, следя за редкими летучими отрядами турок, которые появлялись в безлюдной очаковской степи, терявшейся в бескрайних просторах за Бугом.
Теперь уже вошло в свои права лето. Низкие заболоченные берега, обилие плавней, заросших камышом, степные просторы. Изредка плеснет в волне щука, и одиноко зависнет в бледно-голубом небе коршун. Обманчивая тишина.
В долгом стоянии у гавани Глубокой ранним июньским утром Михаил Илларионович слышал гулкие пушечные выстрелы между Очаковом и Кинбурном, где располагался отряд Суворова. Отсюда, от выступающего в днепровский лиман Семенова Рога, хорошо видны были и паруса гребной флотилии принца Нассау-Зигена, и эскадры храброго американского авантюриста на русской службе контр-адмирала Джонса; корабли и галеры запирали устье Буга и крепость Святого Станислава.
Прошел почти год с того дня, как Турция, подстрекаемая Англией, Францией и Пруссией, объявила войну Австрии и России. Оттоманская Порта рассчитывала на то, что охвативший многие русские губернии голод и мятежи, вспыхнувшие в Римской империи, помогут ей одержать быстрые военные успехи. Посол в Константинополе Булгаков был закован в цепи и брошен в Семибашенный замок.
Однако надежды султана Абдул-Гамида и великого визиря на легкие победы не оправдались. От перебежчиков-запорожцев Кутузов знал, с какой неохотой идут на войну с русскими турки, которые еще помнили грозные уроки первой кампании. Тогда все было по-другому, и турки были настолько воспалены будущими успехами, что даже старики при костылях и с одними пистолетами бежали воевать с неверными, чтобы поскорее прибрать их, как кур на гнезде. Иные запасались даже веревками,
– Вот какая перемена в турках произошла... – усмехался, слушая рассказы запорожцев, Михаил Илларионович.
И в самом деле, истекший 1787 год не принес Блистательной Порте никаких успехов. Турки дважды пытались захватить Кинбурн и оба раза были отброшены усилиями Суворова. При первой попытке был взорван один из их 84-пушечных кораблей; во второй, более серьезной, высадка пятитысячного десанта закончилась почти поголовным его истреблением.
Теперь Порта решилась предпринять более энергичные усилия, чтобы завладеть Кинбурном, Херсоном и Крымом. Положение осложнилось тем, что шведский король Густав III в июне 1788 года приказал своим войскам вступить в пределы России; в тот же день была подвергнута бомбардировке крепость Нейшлот. Приходилось отражать нападения неприятелей и на севере, и на юге империи.
Беда, по мнению Кутузова, была в том, что русские войска на юге не имели единого командования. Украинская армия под начальством Румянцева должна была соединиться с австрийским корпусом, взять Хотин и идти на Дунай. Екатеринославской, вверенной Потемкину, надлежало осадить и взять Очаков, а потом сблизиться с первой армией на Дунае. Австрийцы, занявшие Молдавию и Валахию, хотели к весне 1789 года соединиться с Румянцевым. После того все три армии должны были перейти Дунай и идти к Шумле и Андрианополю. Другая, и немалая, беда, как виделось Михаилу Илларионовичу, таилась в принятой Иосифом II и его главнокомандующим Ласси системе кордонов. Огромная, 120-тысячная, австрийская армия была растянута на пространстве от Хотина до Адриатического моря.
Но главное – не было лада в русском стане.
Как отмечает историк, «Румянцев, оскорбляясь, что Потемкин уравнен с ним в начальстве войсками, не думал помогать ему. Потемкин не скрывал неудовольствия, что власть не отдана ему вполне, вредил всем распоряжениям Румянцева и хотел отличия только себе, когда страх неудачи в глазах опасного соперника усиливал еще более недостатки его военных дарований. Отличаясь быстротою, смелостью, дальновидностью соображений во всех других делах, как полководец, он являлся нерешителен, медлен, робок – утверждал и изменял планы, давал и отменял приказы, унывал и робел и, с тем вместе, гордый и самолюбивый, не хотел слушать ничьих советов».
В мае под стенами Очакова появился сильный турецкий флот, которым командовал храбрый капудан-паша Гассан. Он дерзко двинулся на русских, стоявших на рейде в Глубокой гавани. Однако на мелководье турецкий флот ожидала неудача: два линейных корабля и фрегат сели на мель и были сожжены. Убедившись, что в тесном лимане ему не победить, Гассан-паша решился ночью отступить через Кинбурнский пролив. Но здесь его ожидала тайно устроенная Суворовым 24-пушечная батарея, открывшая убийственный огонь. Легкие гребные суда под начальством Нассау-Зигена, на которых еще недавно путешествовала императрица со своей свитой, довершили поражение; 3 корабля, 5 фрегатов и 17 фелюг сгорели и утонули. После нерешительного боя с Севастопольским флотом адмирала Войновича Гассан удалился в Константинополь. Черное море было очищено от неприятеля.