Кузнец из преисподней
Шрифт:
– Уф, ну и помылися…
– Таран сюды, живо! – Мокрый Карапуз, отплевываясь, держал на вытянутых вверх руках прожектор.
Утопая по колено, бойцы подкатили бревно с заостренным наконечником. После пятого удара кирпич начал вылетать. Раствор между кирпичами оказался настолько прочен, что держался, похожий на прямоугольные соты.
– Он был здесь, я его слышу… – У Цырена от волнения раздувались ноздри.
Коваль заметил, что даже в человеческом обличье монашек сохранил черты леопарда. Его кожа так и осталась слегка пятнистой, словно парень перенес оспу, походка приобрела
– Сивый Бык силен тем, что иногда может таять, как лед. Он тает и проходит сквозь щели…
– Верно сказано, господин Кузнец, – кивнул Дед Касьян, выжимая насквозь промокшую нижнюю рубаху. – Он потому и пролез во дворец к твоей супружнице, что ручьем просочился. Только долго он ручьем притворяться не умеет, не такая его порода. Мы этого стервеца уже в метро бы изловили, кабы не губернатор твой, Рубенс. Тот не позволил огнем сатанинским залить метро. Я бы его поджарил…
Дед Касьян поступил хитрее всех. Словно заранее знал, что промокнет, он скинул одежду наверху и спустился в галерею в одной рубахе и с посохом. Как только таран преодолел четвертый кирпич в глубину, камень на посохе Черного Деда заиграл ярким багровым пламенем. Бойцы кашляли, в воздухе носилось облако кирпичной пыли. Наконец, кладка с гулким грохотом провалилась в черную пустоту.
– Что там? Гляди, рельсы!
– Вот те крест, там смотрел кто-то! Глазища – во!
– Мой президент, не ходите первый, – фон Богль решительно преградил Ковалю дорогу. Цырен тоже выступил вперед.
– Вот она… Значит, это правда… – Артур разглядывал внутренности широкого тоннеля, убегающего вдаль. Из влажной глубины возвращалось эхо.
– Что «правда»? – вежливо спросил Орландо, выкидывая из шапки улиток.
– Правда, что при последнем царе строили подземную железку через парки до станции. Писали об этом много, но никто ее тогда не нашел. Или искать не хотели…
– Огня сюда, живо! Есаул, поставь своих вычерпывать! – распоряжался Карапуз. – Вы, трое! Таран назад откатите!.. Ща как врежу, будешь у меня волынить, морда кривоносая!
Не прошло и десяти минут, как Артур ступил на влажный гравийный пол. С рельсов осыпалась ржа, своды покрывал лишайник, но в целом узкоколейка пребывала в неплохом состоянии. Если снаружи, за стеной в четыре кирпича, царили насекомые, слякоть и запустение, то под арочный свод тоннеля вода проникала с трудом. На крюках, промаркированные и надписанные, покоились разноцветные провода. С узкой потолочной балки свисали почти не запылившиеся лампы.
Метрах в десяти от пролома находился железный ящик с кнопками и бездействующим рубильником, а за ним – перекидной стрелочный рычаг и дополнительная ветка, ведущая к низкому перрону. Впрочем, двери на этой «промежуточной станции» были накрепко заделаны кирпичом и замазаны. Еще дальше прожектор выхватил из тьмы первую развилку: к главному тоннелю под углом градусов в шестьдесят примыкала узкая галерея. В одну сторону она вела полого вниз, там плескалась вода, а в другую – тоже заканчивалась мощной кирпичной пробкой. Складывалось впечатление, что строители железной дороги тщательно уничтожали все вспомогательные
Артур прикинул, сколько тысяч тонн породы пришлось им выгребать практически вручную. Даже если в главном стволе и работал земснаряд, сохранить стройку в тайне представлялось крайне сложной затеей. Если только… если только руководители проекта не придумали, куда скидывать грунт внизу, не вытаскивая его на поверхность.
– Ваше высокоблагородие, в какую сторону прикажете идти? – Усатый казачий сотник держал над президентом сразу два масляных фонаря.
Артур взглянул на Качалыцика. Кристиан уверенно махнул рукой направо.
– Позади нам делать нечего. Зеркало где-то там, справа. И следы его, Бычьи, туда ведут…
– Герр президент, я отказываюсь вас охранять, если вы бежите впереди! – Маленький германец в плаще проворно обогнал Коваля.
Тоннель спускался вниз с еле заметным уклоном. Коваль попытался представить вид сверху. Выходило, что железная дорога убегала прямо под Большой пруд.
– Если эта тварь появится, я ему задам! – Митя вернулся из пролома со своим любимым шестиствольным пулеметом.
– Стойте! Слышите? Как тихо, – Орландо поднял палец. – Такой звук, словно хлопает кто-то…
– Вода это над нами хлопает… – проворчал Дед Касьян. – Я на озере всю жизнь прожил, воду чую. Той воды, что сверху, – бояться нам не надо. Раствор славно держит. Вот под нами большая вода бурлит, наружу рвется, это опасно…
– Карапуз, пусть сюда тащат оборудование, – распорядился Коваль. – Кристиан, ты можешь утихомирить псов? Что ж они воют-то так?
– Нечистую чуют, вот и бесятся…
– Ага, так ты тоже унюхал? – насмешливо приподнял бровь Черный Дед.
– Еще бы не унюхать, – нехотя откликнулся Качальщик. – Здорово тут кто-то поразмялся…
– Кто ж таковские?
– А я почем знаю? Сказывали – банда Трехгубого Алешки за Павловском шалит, можа, они?
– Слыхал я об том… Мыслишь, сховались нелюди? Артур с растущей тревогой следил за беседой вчерашних врагов. Представители враждующих колдовских конфессий пока еще не могли привыкнуть действовать в одной упряжке и постоянно задирали и подкалывали друг друга.
– Эй, брат Кристиан, это вы о чем?
– Да все о том же, духом человечьим тянет. Свежим душком, – Хранитель подергал себя за бороду. – Банда в Павловске шурует… Да тебе о таких мелочах теперича не докладают, хе-хе… Может, и правда сыскали воры ходы древние, там и ховаются, и добычу туда складывают…
Були вели себя нервно, грызлись, путали поводки, норовили затеять драку. Болотные коты, порученные Цырену, спокойно лежали у его ног, видимо чувствуя что-то родное в леопардовой повадке монаха. Лучше всего в привычной мрачной атмосфере подвала чувствовали себя гигантские летучие мыши. Один из летунов даже успел изловить парочку крыс.
Под землю Коваль взял шестерку лучших лысых булей, самых мощных и свирепых из президентской охраны, а также четырех болотных котов и двух летунов-вампиров. Тигров-альбиносов Артур был вынужден оставить. Мощные звери могли застрять в узких проходах. Кроме того, один тигр Лапочка съедал в сутки мяса больше, чем четыре здоровенных пса.