Кузница милосердия
Шрифт:
Стали бабушку одевать-раздевать: смотрят - белье. Ну, не бабушкино белье совершенно: модное, розовенькое, узенькое в полоску, кружевное.
Бабушке все лучше и лучше.
"Экая ты бабушка", - думает доктор.
Ежели прозвучал горздрав, то и больницу дали хорошую, современную. Привезли, бабушка оживает, везут ее в реанимацию, завозят. И видит доктор, что бабушка усиленно косит глазом на соседнюю койку, просто не отрывается. А там лежит синий, в пятнах, человек, уже не вполне в реанимации и даже не в нашем мире, где-то на
– Ну, бабушка, ты правильно попала, - гадко просиял доктор.
Ступенчатая терапия
Привез один знающий доктор в больницу инфаркт.
Вернее, он понимал, что инфаркта нет, но в приемном покое были уверены в обратном.
– Нет-нет!
– закричали два приемных доктора.
– Везите в реанимацию. В шестнадцатый павильон.
– На ВДНХ, что ли?
– мрачно обронил доктор.
– Нет, в наш шестнадцатый павильон.
– Тогда давайте проводника, я сам не найду.
Жалко, но все-таки пожертвовали пьяного санитара.
Доехали, а в шестнадцатом павильоне - четыре ступеньки вверх. Доктор растерялся: не самому же заносить носилки, никак! А больше никто не понесет.
– Сам дойдешь четыре ступеньки?
– спрашивает у больного без инфаркта.
– Дойду, - трубит больной без инфаркта.
И дошел.
Вернулся доктор в приемное отделение, отдал санитара и говорит:
– Знаете, а я к вам больше инфаркты не повезу, раз у вас четыре ступеньки.
Приемные возмутились:
– Зато у нас очень хорошая реанимация. В ней еще НИКОГДА НИКТО НЕ УМЕР.
– Конечно, не умер. Раз на четыре ступеньки поднимается.
Непристойное предложение
Ночь. Ординаторская. Я дежурю.
Спать неудобно, лежать приходится на смотровой кушетке. Она узкая и жесткая. За стеной - сестринская, в сестринской - Галя и Оля.
В стене есть дырочка, сквозь которую просачиваются разговоры и прочие звуки с запахами. Заснуть невозможно, приходится слушать. В сестринскую пришел квадратный мужчина, больной.
– Оль. Оль, пошли в процедурную. Слышь, Оль?
– Идите спать.
– Оль. Оль, пошли в процедурную. Слышь, Оль?................
Через сорок минут:
– Оль. Оль, пошли в процедурную. Слышь, Оль?
...............
Через двадцать минут:
– Оль. Оль, пошли в процедурную. Слышь, Оль?
...............
Через тридцать минут:
– Оль. Оль, пошли в процедурную. Слышь, Оль?
...............
Через сколько-то времени: вздох. Одинокое тело уходит. Шаркает в коридоре, харкает.
Смешки, звон посуды.
– Чего ему надо-то, а?
Галя:
– Ты скажи мне, скажи, чё те надо, чё те надо...
Оля (подхватывает):
– Я те дам, я те дам, што ты хошь, что ты хошь...
Зловещий ведьминский хохот. Свет гаснет. Бормочет телевизор.
.............
Энергия, не нашедшая
Баня
В нашей больнице случалось мероприятие, в котором мне так и не довелось поучаствовать: Баня. В эту развратную Баню ходил помыться наш приемный покой, когда возникало настроение.
По этому поводу можно сказать, что совершенство всегда требует некоторой незавершенности. Так, например, мои дядя и отчим изъездили якобы, за грибами - всю Приозерскую ветку и везде отметились, выпили. Кроме далекой станции Мюллюпельто. Там они не были ни разу. Я, помню, спрашивал дядю: отчего бы вам туда не поехать? А он мне задумчиво и тоскливо рассказывал про художественную незавершенность. Они туда, дескать, из принципа не поедут.
Так вышло и с баней, хотя не совсем.
Что в ней творилось, я представить себе не могу. Но ужасы обязательно. Один мой всеядный приятель-уролог стоил целого гусарского эскадрона. И не то чтобы, заметьте, он был бисексуал какой: чтобы быть моно-, би-, стерео там, квадро, нужно прежде всего осознать себя таковым, а он не осознавал, он просто подминал под себя все, что попадалось. И вот! неразрешенная загадка: в эту баню ходила одна дородная терапевтиха, ягодка опять. Всех, по словам уролога, было можно, а вот ее - нельзя, хотя и ходила. Потому что у нее была крыша: мужчина-хирург, который не ходил, но если что, бил насмерть. И я все думаю: как же они там управлялись, при ней, если с нею нельзя?
Ну, ладно.
Однажды я уж было пошел в эту баню. Сберечься мне помогла ссора с одной медсестрой.
Эта медсестра приемного покоя пила до постоянного изменения в лице. И в баню, конечно, не упускала сходить. Как-то раз я дежурил, и она дежурила, внизу, и нажралась, как собака. Составили акт и позвали меня расписаться. Такой был порядок: если какая сволочь нажрется, все под этим подписываются: дежурные терапевт, хирург и невропатолог. Вижу - сидит, ноги свесила, курит, нагло глядит. Деваться некуда, я расписался. Ей-то, понятно, ничего не сделали, зато меня невзлюбили всем приемным покоем. Я и сам был не рад, что ввязался - подумаешь, принципиальный какой.
Приблизительно через годик вышел случай, что больные подарили нам с урологом чего-то прохладительного, которое на поверку оказалось горячительным. Сначала друг повел меня в общежитие, пообещав, что там мне мало не покажется. К какой-то мрачной девушке. И не обманул: нас выставили вон, потому что он уже там напаскудничал, но то ли забыл, то ли не придал значения.
И мы пошли в приемный покой готовить Баню.
А там - та самая медсестра.
Пришлось нам с ней мириться. Церемония вышла сложная: много там было всего - я, вроде, на что-то забрался, пил из какой-то туфельки, преклонял колено. Или преломлял его.