Кузница Тьмы
Шрифт:
Аратан пожал плечами: - Только если подойти слишком близко. Отныне он в прошлом, сир. Не ожидаю новой встречи.
– Думаю, так, - согласился Драконус.
– Интересно, удалось ли мне его обмануть. Ты в непростой компании, Аратан. Ну, теперь нас ждет дом.
Проследив жест отца, Аратан поглядел вперед. Именно там, словно наколдованное из почвы в сотне шагов, стояло низкое строение. Длинная крыша просела в середине, среди покрытой мхом черепицы зияли черные дыры. Каменные стены под выступающими застрехами были грубыми, их покрывали бурые потеки. Двор подле дома был пустым; казалось, его долго вытаптывали.
–
– поинтересовался Аратан.
– Воображен - вот слово получше.
Они направились туда. Дом казался покинутым, но Аратан был уверен: это видимость. Покосившись на черные заплаты окон по сторонам прочной двери - казалось, та высечена из единой глыбы серого камня - он не заметил движения внутри.
– Нас ждут?
– Более чем, Аратан. Мы необходимы.
– Так необходимы, что возник дом?
– Именно.
– Тогда, отец, вера явно имеет больше силы, чем вы рассказывали.
– Я вовсе не отрицал силу веры. Только предостерегал тебя, что она может сулить сомнительное очарование, но редко приглашает к самоанализу, тем более к стыду.
– Тогда волшебство не следует изучать слишком близко? Чтобы оно не потеряло силы?
– Чтобы не прекратило существовать, Аратан. Что значит быть богом, если не держаться за необузданное желание верить?
– Ну, теперь вы приписали вере всемогущество. Вижу, как она может очаровать любого, даже бога.
– День ото дня, сын, я смотрю на тебя с растущим восхищением.
Эти слова удивили Аратана. Он уже сожалел о своей грубости с отцом. "Мне ли говорить о любви. Я знал лишь игру в обладание. Нельзя относиться к любви, как дитя к игрушке. Ферен, прости за то, что я сделал и то, чего не сделал". – Я ничем не примечателен, отец. Я вцепился в оружие, с которым не совладать.
Драконус хмыкнул.
– Как все мы.
В окне что-то мелькнуло. Еще миг, и из него выкарабкалась некая фигура. Мужчина едва ли старше самого Аратана. Шелковая просторная одежда его была в пятнах крови, воротник короткого зеленого плаща отвернут. Он был темноволос и вполне симпатичен на вид, хотя на лице застыла кривая гримаса.
На краю пустого двора Драконус остановил коня, Аратан тоже. Отец спешился.
– Со мной, Аратан, - велел он, и в голосе прозвучали новые ноты - то ли возбуждения, то ли облегчения.
Стая неведомых птиц снизилась, заполонив небо за домом. Они летали как-то странно, это зрелище вызвало в Аратане смутную тревогу. Он соскользнул с Бесры.
Незнакомец - еще один Азатенай, без сомнений - вышел на середину двора и встал, глядя на Драконуса; вместо гримасы на лице была насмешливая улыбочка, отчего он сразу стал казаться менее значительной персоной. Аратан представил, как его кулак врезается, разбивая ухмылку. В душе потеплело.
Взгляд чужака скользнул по Аратану, мерзкая улыбка стала шире.
– Не примешь моего поцелуя?
– спросил он.
Отец сказал: - Не клюй на его приманки, сын. Он вечно стоит на неверной почве.
Брови незнакомца поднялись: - Ну, Драконус, не нужно такой суровости в суждениях. Ведь нас связывает моя артистичность.
– Едва ли надолго, Эрастрас. Дар создан - похоже, твоими руками - и я его приму.
– С радостью, - ответил Эрастрас, но не пошевелился; да и, не
– Ты в крови, Эрастрас, - заметил Драконус.
– Что за мрачный путь за твоей спиной?
Эрастрас опустил взгляд на запятнанные шелка.
– О, это не моя, Сюзерен. То есть почти вся - не моя. Путь мой оказался опасным. Никогда прежде не привязывал я силу к предмету, не отдавая части себя. Опыт оказался весьма... просветляющим.
– Ночь не враждебна, Эрастрас, а хаос не требует крови, не возникает из кровопролития.
Аратан чувствовал в воздухе растущее напряжение. Птичья стая приближалась, доносился хор сливающихся звуков - но не свиста крыльев, а неестественно высоких голосов. Он так и не узнал породу птиц. Тело задрожало, во рту стало сухо. Эрастрас ему не нравился.
А тот лишь пожал плечами в ответ на слова отца. И склонил набок голову.
– Ненадолго, Драконус? Тебе не вообразить моих открытий. Путь мой оказался насыщен событиями, что подтвердил бы Сечул Лат, мой спутник... Можешь вообразить награду, что ожидает тебя. Именно тебя. Но я, я лишь начал.
– Он протянул угловатый черный диск размером едва шире ладони.
– Узри, Сюзерен, сверток Ночи.
– Я возьму.
Снова улыбнувшись, Эрастрас зашагал к ним.
– Обдумал ли ты прецедент его изготовления, Драконус? Сомневаюсь. Ты слишком стар. Разум твой совсем запылился, любовь делает тебя слепее этих летучих мышей.
– Они охотятся за тобой? Тогда лучше бежать.
– Говоря, Драконус протянул руку и принял предмет.
– Это священная земля, о Владыка. Они кружат, чуя мое появление, но не могут найти. Вот на что я отныне способен, и не только. Можешь понять хотя бы это? Что мы сделали - ты, прося, и я, выполняя ... мы узрим конец старых дней. Смерть самого блуждания.
– Он махнул опустевшей рукой. -Родичи наши склоняются перед Азатом, сотворяя божество из бесчувственного камня; они найдут подтверждение веры, ведь - нравится им или нет - мы сделали ее истиной. Теперь сила отыщет эти места, Драконус, и пусть верующие не ведают ее истока... это сделано нашими руками.
– Он засмеялся.
– Ну не ловко ли?
– Редкостный дар, Эрастрас.
Юноша снова пожал плечами.
– Поистине.
– Других не делал?
– Нет, что ты.
– Где Сечул Лат?
– Близко, но не желает говорить с тобой.
– Если я пойму, Эрастрас, что ты меня обманываешь, выслежу с куда большей эффективностью, чем те навезучие следопыты.
– Не сомневаюсь. Но я сказал тебе правду. Я не делал соперников ни аспекту Ночи, ни любым иным.
Драконус молчал, вглядываясь в Эрастраса.
– Клянусь!
– Азатенай засмеялся.
– Посмотри на меня! Думаешь, я готов повторить страдания, перенесенные при изготовлении Терона? Как, ты воображаешь, вложил я столь много силы в смятые листья? Ты лучше всех понимаешь пределы дерева, жестокое отсутствие гибкости камня, приводящую в ярость уклончивость воды и воздуха. Неужели ты решил, что Ночь готова была поддаться связыванию? И какой монетой заплатил бы я за сделку?
– Отступив на шаг, он ухитрился отвесить низкий поклон.
– Видишь, каковы мои богатства, о Владыка?