Кузницы Марса. Трилогия
Шрифт:
Капитан наблюдал за похожим на пещеру трюмом “Сперанцы”, который с каждой секундой становился всё шире, пока “Ренард” дрожал в гравитационных помехах. С каждым километром сердце Робаута билось всё сильнее, их тянули словно добычу, заглотившую приманку.
Подобное сравнение ничуть не обнадёживало.
Эмиль наклонился и прошептал:
– Между прочим, я всё ещё считаю это ужасной затеей.
– Ты уже несколько раз дал чётко это понять.
– Ты же знаешь, что не обязан идти на это, Робаут. У нас много выгодных маршрутов, а контрактов больше, чем мы можем выполнить. Если ты спросишь меня, что ты почти
– Это – приключение. Подумай о том, что мы можем там найти.
– Я подумал. И поэтому мне снятся кошмары, – ответил Эмиль, оглядываясь на дверь капитанской каюты. – Ты уверен, что штука в стазисном сундуке настоящая? Сомневаюсь, что марсианские жрецы обрадуются, если это не так.
– Она настоящая, я уверен, – сказал Робаут, и ковчег Механикус проглотил “Ренард”.
– Я рад, что хоть один из нас уверен, – обеспокоенно ответил Эмиль.
Глоссарий:
Collarman – вербовщик
cyber-hounds – кибергончии
Halo Scar – Шрам Ореола
Nemesis Tessera – Немезида Тессера
Pergamus Sector – сектор Пергам
Quatria Orbital Galleries – орбитальные галереи Кватрии
Микроконтент 03
Мало что изменилось для Авреема и остальных насильно завербованных в портовом баре. С неприличной поспешностью их переводили из одного крепкого металлического контейнера в другой, кормили густой, богатой сахаром питательной пастой и подвергли принудительной вакцинации антилихорадочными препаратами. Их жизнь превратилась в длинные отрезки отчаяния, сопровождаемые острыми приступами ужасающей активности.
Каждого несчастного заклеймили подкожным идентификатором преданности, который, как утверждали гулкие объявления, регулярно ревущие из вокс-решёток с высоких герметичных стальных стен, отмечал их, как крепостных архимагоса Лекселя Котова, насильно завербованных для службы на борту “Сперанцы” до тех пор, пока они не возместят свой долг Империуму.
– Значит навсегда, – язвительно ответил Хоук на вопрос Авреема, что это означает.
Их окатили водой с чистящими химикатами, проведя столь полную дезинфекцию, что Авреем поблагодарил Императора за то, что больше не собирался иметь детей. Большинство захваченных людей – преимущественно мужчины, хотя попались и несколько женщин – замкнулись в себе, угрюмые и покорные судьбе. Немногие протестовали и орали до хрипоты на своё заключение, но и они быстро сдались, когда поняли, что их слова попадают в равнодушные уши.
Тем не менее, Исмаил отказался последовать их примеру и требовал разговора со старшим магосом с замечательным – но бессмысленным – постоянством. В конце концов, дверь открылась и появилась пара крепко сложенных воинов в громоздкой панцирной броне, их лица покрывал металл и крепкие пластековые имплантаты. От вошедших исходила угроза, и Исмаил попятился, поняв, что совершил серьёзную ошибку. Воины выволокли управляющего и с тех пор его не видели. Авреем не особо скучал по шумному и раздражающему присутствию Исмаила, хотя ему и не нравилось думать о том, что произошло с бывшим начальником.
Огрин-вышибала из бара держался особняком,
Он держался рядом с Хоуком и огрином, прихватив Койна, руководствуясь принципом, что чем больше людей, которых ты знаешь, тем лучше. У огрина не было имени, по крайней мере, никто не смог его вспомнить. Хозяин бара называл его Крушила, что было ничуть не хуже остальных имён. Койн почти всё время горевал по жене, которую, скорее всего, больше никогда не увидит, но Авреем пролил очень мало слёз по своей половине. Сначала отсутствие сожалений вызывало у него отвращение, но после самоанализа, который принесло заключение, Авреем понял: заработанные им на кране кредиты – вот единственное, чего ей будет не хватать.
Потеря детей вбила клин между ними, и кроме повседневных проблем их мало что объединяло кроме горя. Авреем знал, что она винила его в их смерти и ему было трудно отрицать её правоту. Именно он хотел работать на заводах Джоурского космопорта, из-за чего пришлось переселиться в загрязнённые жилые кварталы. Общая потеря обернулась горькой злобой и повседневной жестокостью, но взаимная необходимость держала их вместе. Ей были нужны его кредиты, а ему… ему была нужна она, чтобы напоминать, что он когда-то был отцом двух самых ярких звёздочек в мире.
После санитарной обработки им разрешили сохранить по одной личной вещи, и Авреем выбрал сложенный вдвое пикт своих детей: Или и Зеры. Это был не самый удачный пикт, Ила отвернулся от матери, а Зера закрыла глаза, но это оказалось единственным, что осталось от них и придётся довольствоваться этим. Теперь они с Императором, по крайней мере, так сказал толстый проповедник в часовне Министорума в порту. Авреем подозревал, что скоро к ним присоединится.
В конце концов их загрузили в стоявший на якоре громыхавший корабль, и ноосферные тэги, разноцветным дымом поднимавшиеся сквозь забитые крепостными контейнеры, сказали Авреему, что они оказались на борту суборбитального транспортного подъёмника, обозначенного как Джоура XV/UM33. Такие суда проектировали для вертикального перемещения по заданной траектории, они были невероятно неэффективными и имели склонность к многочисленным опозданиям, если пилот пропускал ограниченное окно подхода.
Кран Авреема загрузил не одно подобное судно, и он задумался, в скольких из безликих контейнеров, которые он соединил и поместил в обширные трюмы, находились отчаявшиеся люди, направлявшиеся фактически в рабство на борту одного из флотов на орбите. Их подъём был жёстким и сопровождался сильной вибрацией, высокая температура при прохождении атмосферы быстро сменилась холодом пустоты. Трюмы контейнеров оказались неизолированными, и гладкие стальные стены вскоре стали потрескивать от холода.