Кузня Крови
Шрифт:
— Отлично! То, что нужно, чтобы усвоить урок. Крестьяне могут трудиться от зари и до зари. Они выносливы словно волы, но бегать они не умеют. У них сильные руки, но слабые ноги. Простоять целый день за плугом? Целый день шагать рядом с повозкой? Это они легко сделают. Но пробежать лигу за четверть часа? На это они не способны. Помните об этом, когда будете планировать сражение, помните об этом, когда будете отдавать приказы отряду ополчения.
У кого-то ещё хватило сил на то, чтобы ответить:
— О-пол-че-ние не исполь-зо-вали уже сотни лет.
Глебол расхохотался:
— Я
Если вначале я даже забавлялся, слушая нравоучения Глебола, нашего старшего наставника, то сейчас я начал его потихоньку ненавидеть. Резь в боку уже стала нестерпимой. Так плохо мне не было никогда. Ни тогда, когда я только начал бегать вокруг замка, ни тогда, когда отец или Флайм заставляли меня взвалить на плечи всё более и более тяжёлые камни. Только гордость удерживала меня от того, чтобы остановиться. Гордость и понимание того, что бегущие позади наставники отдыхать не позволят.
Не знаю, как приняли остальные этот урок, но я вдруг понял, что так оно и будет в жизни — свежие и полные сил идары будут подгонять падающих от усталости крестьян и солдат, чтобы успеть выполнить приказ.
Глебол перестал смеяться, спросил:
— Итак, кто ответит на вопрос, сколько нужно времени на то, чтобы крестьяне пробежали лигу?
Кто-то прохрипел:
— Час.
Я бы не согласился, но мне не хотелось тратить дыхание. Час — это неверный ответ. За час лигу можно пройти быстрым шагом. Уж на это крестьяне способны. Глебол тут же подтвердил мои мысли:
— Неверно! Час — это слишком много. За час драугры доберутся до вашего села и вырежут ваших родных. Кто ещё?
Снова раздался хрип?
— Тог-да пол часа.
Глебол изумился:
— Звучало больше, как попытка поторговаться, но тем не менее в точку. На третий раз. И запомните это все. Половины часа крестьянам хватит, чтобы пробежать лигу.
Он говорил что-то ещё, но я уже не слышал его. Слова его сливались в какой-то басовитый гул. С каждым шагом бежать становилось всё тяжелей. Если вначале я легко вырвался вперёд, то сейчас меня явно начали догонять, я слышал хрипы уже у самого плеча.
А ведь у кого-то из парней ещё находились силы говорить на бегу.
Ещё и в желудке огненный шар становился всё жарче и уже причинял настоящую боль.
Я на бегу сплюнул густую слюну. Кажется, сейчас меня вырвет.
Крик Глебола заставил меня вскинуться:
— Приготовились! Приготовились! На опушке драугры! Сметите их!
Среди деревьев и впрямь мелькнули тёмные силуэты. Но что значит, сметите? Мне что, и впрямь рубиться этой косой?
Мои мысли прервал свист. Знакомый мне свист, ведь я десятки раз был на охоте. Свист стрел.
Я обернулся налево, пытаясь понять, откуда у нас, сжимавших в руках вилы, косы и просто колья, появились луки. Повернулся направо. Только чтобы увидеть, как Браур валится на землю. В середине его лба торчала стрела.
Что?..
Я споткнулся, замер, не в силах отвести от него взгляд. А через мгновение грудь пронзила нестерпимая боль. Опустив глаза,
Глава 15
Стоять в строю было тяжело. Грудь жгло, так и хотелось снова обхватить себя руками, согнуться, попытаться укачать, смирить эту боль. Я, прикусив губу, отвлекая себя новой болью, держался. А вот многие справиться с собой не могли. Хотя кто знает, насколько сильна боль после того, как…
Я скосил взгляд в сторону, на Браура, который стоял на коленях, сжимая голову руками и глухо, монотонно стонал. При этом ещё и покачивался из стороны в сторону. Я с трудом оторвал взгляд от алой отметины у него на лбу и отвернулся.
Вовремя. Из-за дерева выскользнул Глебол. Стоны, хрипы и проклятья стихли под его взглядом.
Раздался негромкий голос какого-то из наставников:
— Встать.
Спохватившись, я ухватил под руку Браура, помог ему встать. Глебол довольно кивнул, то ли мне, то ли своим мыслям, его бас заставил смолкнуть дроздов в ветвях над нашими головами.
— Отвратительно. До врагов не добрался ни один из вас. Но есть и хорошая новость, теперь вы знаете, как легко впадает в панику чернь, как она сбивается в неуправляемое стадо, которое делает что угодно, но только не то, что нужно для победы. И как глупо надеяться на простолюдинов, если позади не поставить погонщика с палкой.
Я не удержался и скривился. Эк он нас.
Кто-то и вовсе разразился бранью:
— Следите за словами, достопочтенный Глебол.
Он прервался, невозмутимо уточнил у крикуна:
— Иначе что?
Ответа никто из нас не услышал, Глебол пожал плечами:
— Через три месяца вы получите из мастерской Кузни свои первые взрослые мечи. Те, с которыми вы взойдёте на алтарь Хранителя юга королевства. И как только они у вас появятся, вы сможете вызвать меня на поединок. Советую только освежить в памяти список ран, которые не считаются тяжёлыми. Вы, к примеру, знали, что разрубленное до кости бедро не считается недопустимой раной? А отрубленные уши и вовсе позволяют продолжать вести поединок, — Глебол обвёл взглядом наш строй и припечатал. — Так что это вы, ещё неоперившиеся птенцы Корпуса, следите за языком. Нескоро вы ещё станете так сильны, чтобы заставить меня с вами считаться. Примерно тогда же, когда сумеете выполнить приказ и смести драугров.
И вновь кто-то не выдержал. На этот раз с самого края строя:
— Это было нечестно! Откуда вообще у них могли взяться луки?
Глебол кивнул:
— Хороший вопрос. Отлично показывает, насколько вы не желаете думать. Драугры сохраняют все те навыки, которыми обладали и при жизни. И если вы, гордые идары, думаете, что среди ваших крестьян нет тех, кто с луком промышляет в ваших лесах, то ваши земли быстро разорятся.
Тот же голос вновь запальчиво выкрикнул:
— Так это вы вели нас, вы и должны были об этом подумать! Растянуть нас в стороны, дать нам щиты, предупредить о лучниках.