Квадрат 2543
Шрифт:
Так как ноги почему-то свела знакомая до боли невосприимчивость к рекомендациям воли, Василий продолжал подпирать могучим телом бревенчатую стену. Сутр подошёл вплотную. Дневной свет и благородные черты лица вегетарианца постепенно отсутствием осязаемой угрозы возвращали чувствительность телу неучтивого гостя.
– Ты большой мальчик-то! Крупненький такой, а пугливый. Будешь так реагировать на всё новое, мочеполовая система будет годна только писать. Нервы береги!
Фавн назидательно погрозил средним пальцем своей роскошной руки и эротично повилял
– Васечка, ты что тут застрял?
Ответил, освоившийся и хозяйствующий в доме лесника, радушно улыбающийся, Сутр:
– Мы беседуем, деточка. Хочешь присоединиться? Проходи, не стесняйся.
– Нет-нет… Я лучше внизу подожду.
Марина исполнила обещание буквально – она упала в обморок.
– Да что же это за беда с вами, с людьми! Чуть что – сразу теряем сознание. Что за слабая психика?! Что за выродившаяся генетика, не выдерживающая информационных переходов?! Никакой приспособленности к развитию. Чем вы занимаетесь, вообще, когда живёте? Новое не перевариваете, тело своё не бережёте, чужие территории осваивать не умеете. Ты почему без разрешения вломился? И женщина твоя такая же…
Ворча, Сутр поднял Марину и положил на хозяйский диван. Нажав на одному ему известные точки на голове девушки, пошептал что-то на непонятном языке и повернулся к Васечке, который уже чувствовал себя почти безопасно.
– Вы пришли-то зачем?
– Вещи наши и документы у лесника.
– Эти что ли?
Сутр показал на кучу хлама, приготовленного Евдокией на выброс и упакованного в мешки из-под картошки.
– Нет. Что-то не похоже. У нас рюкзаки из синего брезента.
– Не видел, не знаю. Ждите хозяев, они должны скоро появиться.
На диване завозилась, усаживаясь по удобнее, пришедшая в себя Марина. Она с интересом рассматривала стоящее рядом с ней тело.
– Простите, а вы кто?
– В каком смысле? Если вас интересует моя родословная, то, вкратце, я – фавн по имени Сутр. А в этом доме я гость лесника и его жены. Позвольте задать встречный вопрос. А вы кто?
– Мы люди.
– Я заметил.
– Меня зовут Василий, а это моя жена, Марина.
– Прекрасно. А ваши вещи и документы какими судьбами занесло в дом лесника?
– Мы их в лесу потеряли.
– Как же вы их потеряли? Что же вы делали в лесу?
– Отдыхали. У нас отпуск.
– Как же надо отдыхать, чтобы потерять рюкзаки в лесу?
– Какое вам дело? Почему вы так интересуетесь?
Марина начала раздражаться. Фавну именно это и было надо.
– А почему вы нервничаете? Вы что-то дурное замыслили, раз нервничаете? Больные нервы – верный признак того, что вы живёте не в ладах со своей совестью. Совесть свою надо чаще слушать. Это всё равно, как с Богом поговорить, многое проясняется. Через совесть-то ваше Высшее Я, то есть часть Бога, с вашим разумом и связывается.
– Я знаю.
Василий гордо выпятил грудь:
– Я практикую йогу.
– Знаешь,
– Я применяю. Я излечился от паралича нижних конечностей!
– Это похвально. Оживить конечности – дело нужное, а с центром управления связаться вы не пробовали? Вы только на периферии работаете? Головной мозг не очень интересует?
– Что вы себе позволяете?! Да я. Да что вам объяснять!
– Расскажите-расскажите. Очень интересно.
– Вы специально нас оскорбляете. Я не хочу говорить с вами в таких тонах.
– А вы не оскорбляйтесь. Мало ли кто чего говорит. Давайте поговорим в других тонах. Задайте интонацию.
Сутр присел на обшарпанный стул, сдвинув ноги, положив руки на колени, как девочка-школьница, всем видом своим демонстрируя смирение и расположенность к собеседникам. Василий позволил себе устроиться на диване рядом с женой. Посидели молча.
– Так что с головным мозгом? Вы так и не расскажите?
– Вот ты пристал!
– Сударь! Мы с вами уже на «ты»? Хорошо. А в чужой дом ты без приглашения вломился в сговоре с мозгом? Или с совестью? Кто заводила?
– Так ты же меня сам спровоцировал!
– Мало ли кто кого на что провоцирует! Тебе мозг на что? Ты не провоцируйся. Ты же практикуешь техники, позволяющие отличить чью-то провокацию от голоса разума.
– Да уже как-то не регулярно. Не получается заниматься регулярно: работаю, учусь.
– Ну, да: «за чертями по болотам бегаю.» Понимаю. Не до практик, не до совести.
– Откуда вы знаете?
– Совесть и разум слушаю. Они передают.
Детские щёки огромного юноши покрылись багровым румянцем, маленькая спутница жизни его заелозила на своём месте и зашмыгала носом. Сутр угомонился – его совесть передала, что цель достигнута.
– Хотите чаю? Мне разрешено здесь распоряжаться в отсутствии хозяев.
– Да, если можно.
– Сейчас, только пойду юбку надену, чтобы вас не смущать.
– Спасибо.
С самого утра Сонечку тянуло из дома вон. Если бы у неё были деньги, то она, не раздумывая, поехала бы на рынок в город и накупила бы детских вещичек. Но денег не было. В огороде хлопотала мама. Обречённостью веяло от её согнувшейся над грядкой фигуры. Сердце опять оказалось в тесках, заныло, запечалилось.
Захотелось броситься к маме на шею и расплакаться, как в детстве, уткнувшись носом в теплую грудь. Остановив свой порыв, стряхнув с себя жалость и нежность, она собралась, восстановив прежнюю решительность: «Нет-нет. Я уже жду ребёнка, уже ничего изменить нельзя, мама всё равно не простит, не поймёт, она меня осуждает, надо привыкать, что её поддержки у меня нет».
– А твоя-то у неё есть поддержка? Девочка, любовь – это то, что
ты излучаешь ко всем. Нельзя любить одного