Квадрат тамплиеров
Шрифт:
– Он когда-нибудь рассказывал вам об обстоятельствах нашего брака? – спросила она вдруг.
Ван-Ин кивнул, но не перебивал – пусть она продолжит. Он и Ханнелоре сели на диван с цветочным узором на обивке.
– Мы, я и Аквилин, любили друг друга, – нерешительно сказала она, как будто только сейчас поняла, что говорила с совершенно незнакомыми людьми. – Наша любовь никогда не умирала, но моя семья отказалась принять его в то время. Мы были бедны, и мой отец устроил брак с Дегрофом. Дегроф был богат и на вершине социальной лестницы, я хорошо его знала. Он был лучшим другом
Ханнелоре был озадачена выбором слов пожилой женщины.
– Сначала мы планировали сбежать, чтобы уехать за границу, но это было невозможно из-за семьи. Единственное, что я могла обещать Аквилину, – это мою вечную любовь. Мы договорились видеться друг с другом регулярно, это было достаточно легко, так как мой муж редко бывал дома.
Баронесса замолчала на мгновение, и Ханнелоре показалось, что пожилая дама заново переживает те дни с Аквилином. Она чувствовала жалость к ней.
– Аквилин посещал меня один раз в месяц, и в один прекрасный день мы решили, что хотим ребенка, нашего. Он сначала отказывался, но я убедила его. Я хотела, чтобы это соединило нас навсегда. Мы рассчитали наиболее подходящую дату, и я решила провести следующие несколько недель у моих родителей. Я делала так все время и знала, что никто не будет меня подозревать.
Баронесса была явно в трудном положении. Ее голос дрогнул, и глаза наполнились слезами.
– Мы провели волшебные часы вместе, и я была счастлива.
Она вытащила носовой платок и высморкалась.
– Но в тот вечер, когда я упаковала свои чемоданы, он ворвался в комнату. Я понятия не имею, каким образом ему стало известно, но по глазам поняла, что он знал. Он насиловал меня, как животное, в течение трех дней подряд.
Ван-Ин почувствовал комок в горле.
– Но когда родилась Орели, я знала, что она наш ребенок. У нее были глаза Аквилина, и это было как награда за унижение. Аквилин приходил к ней каждый месяц. Чтобы избежать дальнейших конфликтов, мы договорились встречаться каждый раз в разных местах. Я была так счастлива с Орели, что позволила зверю зачать его детей, детей от него.
– Когда вы узнали, что он злоупотребляет Орели? – спросил Ван-Ин предельно осторожно.
Баронесса не выдержала и расплакалась.
– Ее молодость была кошмаром, – всхлипнула она. – Аквилин был готов на все, чтобы вырвать ее из его когтей. Он хотел убить его, но я уговорила его не делать этого ради нее. Если бы его арестовали, я бы осталась ни с чем. Мы были бессильны в этом мире. Однажды я попыталась выдвинуть обвинение. Когда он вернулся домой в тот вечер, бил меня до черноты. Прокурор, принявший дело, конечно, был уволен. Он оставлял Орели в покое время от времени, но потом выплескивал свой гнев на меня. Он запер меня и сказал всем, что я лишилась рассудка.
– Другие дети знали, что происходит?
Она кивнула:
– Он владеет их сознанием.
– И он мучил Бенедикту?
– Думаю, да. Он был ненасытен.
– И Натали?
– Натали была нашим вторым ребенком, – сказала она с гордостью.
– Что? – воскликнул Ван-Ин.
– Перед этим Орели забеременела от зверя. Аквилин хотел утешить
– И Дегроф добрался до нее?
Она покачала головой:
– Он никогда не смог бы ее взять, у Натали был характер отца. Она была сильной и дерзкой. Она сбежала из дома, но потом запуталась, как это бывает, теперь она…
«Теперь она сильно пристрастилась к наркотикам», – закончил за нее Ван-Ин.
– Аквилин не хотел, чтобы я давала ей деньги. – Она посмотрела Ван-Ину в глаза. – Наша первая дочь была в больнице. Ее сын страдал от неизлечимой болезни. Была ли я не права, жалея Натали, помогая ей?
– Даниел страдает от синдрома Марфана, не так ли?
Она была удивлена, что Ван-Ин знал.
– Мы узнали об этом лет пять назад, – сказала она.
– Глаза поддаются лечению, но потом врачи обнаружили, что у Даниела проблемы с аортой и что это… приговор.
– И это стало последней каплей, – догадался Ван-Ин, – и вы придумали план, чтобы хоть как-то вознаградить каждого пострадавшего. Ваш план созрел пять лет назад.
Она кивнула.
– Аквилин проработал все до мельчайших деталей. Он хотел загнать зверя, чтобы наказать его. Он хотел отомстить за то, что он сделал с дочерьми и внуком. Зверь умер, а Гислаю, Шарлотте и Бенедикте пришлось пострадать за свое молчание.
– Вы знали, что власти не будут защищать Дегрофа, если против него наберет силу кампания по распространению грязных сплетен. И тогда Аквилин решил сделать все, чтобы привлечь средства массовой информации, чтобы уже невозможно было обойти факты, по крайней мере когда они станут широко известны в подходящий момент.
– Натали обдумала все детали для прессы в понедельник вечером, – сказала она.
«Я была права, – подумала Ханнелоре. – Она была частью всего плана, в конце концов. Вот почему она так разозлилась, когда я стала угрожать держать ее взаперти».
– Аквилин не боялся ответственности. Даже если бы его план имел неприятные последствия и полиция арестовала бы его, Даниелу нечего было бояться. В его положении, в его состоянии не было никого на свете, кто бы осудил юношу. И мой милый Аквилин знал, что его жизнь подходит к концу. Его единственная цель заключалась в том, чтобы предоставить своему внуку насладиться этим актом мести как привилегированному наблюдателю.
Баронесса говорила с силой и убежденностью.
– Он их всех заморочил, мои дети предпочли зверя своей матери и превратили мою жизнь в ад.
Тишина заполнила комнату. Время шло. Ханнелоре смущенно перебирала кольца на пальцах, Ван-Ин стоял и смотрел сквозь зеленые витражи.
SATOR, ROTAS, OPERA, TENET.
Создание. Колесо. Чтение. Принцип.
Но только Шарлотта знает правду. Когда врачи поставили диагноз – синдром Марфана, – они не сказали, что это наследственное заболевание, которое чаще всего случается в результате инцеста.
Было во всем происшедшем что-то от трагедий Софокла.
У Элизы и Аквилина был только один ребенок – Натали. Орели была дочерью зверя.