Квадратный корень из лета
Шрифт:
– А чем ты занимаешься? – Томас заглянул мне через плечо.
Я громко захлопнула атлас.
– Ничем. Ты прав, артерий нет, – солгала я, покраснев. – Чего сидим, кого ждем?
– Давай руку, – сказал он, помахивая ножиком. – Упс!
Нож взлетел в воздух. Когда Томас повернулся, чтобы его поймать, нож упал на кипу книг.
– Дети, вы
Я закричала в люк:
– Ничего! Томас книги на полки расставляет. Мы решили воспользоваться экстравагантной новой системой под названием «ал-фа-вит»!
Снизу донеслось приглушенное ругательство и оглушительный раскат хохота. Я обернулась. Томас уже поднял нож и увлеченно вырезал на книжном шкафу наши инициалы. Завтра Томаса здесь не будет. Мы никогда друг друга не увидим. На какой еще дурацкой планете такое возможно?
До того, о чем я думала несколько недель, осталось меньше четырех часов.
– Томас, тебя никто никогда не поцелует, – заявила я. Он посмотрел на меня, по-совиному моргая за толстыми стеклами очков. – И меня тоже.
– Ладно, – сказал он и шумно вздохнул. – Приступим, что ли.
Мы встали, что оказалось нелегко, – за лето я вытянулась на целую милю. Чердак был низкий, мне пришлось пригнуться, и все равно я была гораздо выше Томаса. Он вскарабкался на груду книг, чтобы наши губы оказались на одной высоте, и наклонился вперед. Я втянула арахисовое масло, застрявшее на брекетах. И-и раз…
– Ай!
Лбом Томас заехал мне в подбородок – книжная груда под ним разъехалась. Мы замахали руками, хватаясь друг за друга, и грохнулись на стеллажи. Мы еще не успели подняться на ноги, когда вошел гневный Грей и согнал нас вниз, а оттуда – в сад. Его руки так и летали в воздухе, как большие волосатые бабочки.
– Там дождь, – попробовала заканючить я. Мы живем на побережье, промокать мне не в новинку, но хотелось услышать, чем ответит Грей.
– А ты двенадцатилетняя девчонка, а не Злая Ведьма Запада, – прогудел он и захлопнул дверь. Я хихикнула.
На крыльце мы в нерешительности остановились. Воздух был пропитан влагой. Томас взглянул на меня – очки перемазаны, волосы закурчавились от влажности, – сжал руку в кулак и выставил мизинец.
Салют, условный знак, обещание.
– К тебе? – спросил он. Я не знала, что он имеет в виду – уединиться в моей комнате для поцелуя или клятвы на крови. Или сразу и то, и другое.
– Не знаю, как я буду жить без тебя, – сказала
– Я тоже, – отозвался он.
Я протянула руку. Наши пальцы переплелись, и мы спрыгнули с крыльца под дождь.
Слегка запачканный краской палец постучал по парте передо мной, где неожиданно снова появилась тетрадь. Я заморгала и подняла глаза.
– Ты что делаешь? – У парты стояла Соф.
На фоне окна я видела только ее силуэт – спирально скрученные волосы, треугольное платьице, ножки-палочки – в светящемся ореоле. Ангел мести, слетевший спасти меня из заточения.
Со сна я ничего не понимала. Весь год мы с Соф разве что кивали друг другу в коридоре, однако вот она сидит, пристроив портфель на пол, а задницу – на стул рядом со мной.
Проморгавшись от солнца, я снова заморгала при виде курчавых волос, закрученных вавилонской башней, яркой помады и очков со стразами. С тех пор, как я перестала ее замечать, моя бывшая лучшая подруга успела сделать из себя звезду мюзикла пятидесятых.
– Привет, – прошептала я, не уверенная, что можно разговаривать. Не только из-за наказания: мы ведь уже не дружим, как прежде.
Соф подалась ко мне и заглянула в тетрадь.
– Хм. – Она постучала пальцем по каракулям, которые я выводила на именах Джейсона и Томаса, пока их стало невозможно разобрать. Должно быть, этим и объясняется мой сон. – В тебе что, снова проснулась страсть к рисованию?
Колкость была не случайной: в девятом классе Соф выбрала изобразительное искусство, географию и немецкий. Я последовала ее примеру, не настаивая на собственном выборе, чтобы не усложнять. Я не стала говорить, что у меня другие планы: все равно в одиннадцатый класс мы пойдем в другой школе. Легче было подождать, пока Соф заметит, что меня нет за соседним мольбертом.
– Тест по физике, – отозвалась я.
– За что тебя сюда заточили? – с хрипотцой в голосе спросила она. Для Белой Ведьмы дробь тигрового бальзама дробь суперхиппи Соф хрипела так, будто ест сигареты на завтрак.
– Замечталась. – Я повертела ручкой. – А тебя?
– Ни за что, – отозвалась она. – Пришла тебя вызволять.
Оглянувшись на часы, я заметила, что учитель уже ушел, и класс опустел. Срок наказания закончился час назад. Надо же, а по ощущениям, я проспала всего ничего.
– В пять запирают ангар с велосипедами, – Соф встала, играя ремнем своего портфельчика. – Хочешь, поедем на автобусе.
– Ладно, – рассеянно сказала я, глядя на тетрадь. Обычная, бумажная. Я сунула ее на дно рюкзака, будто во всем виновата только тетрадь.
Неужели я на самом деле спала целый час? Я вспомнила субботу – полдня пропали зря, пока я не оказалась под яблоней.
Может, я все-таки схожу с ума? Я отогнала эту мысль как можно дальше.
Соф ждала меня у двери. Молчание, ехавшее с нами до самого дома, было таким тяжелым, что заслуживало отдельного билета.