Квантовая запутанность
Шрифт:
Большую часть пространства перед ним занимал большой бело-синий круг. Кокон, как он и предполагал, беспорядочно вращался, летя прочь от этого бело-синего круга. Когда круг исчезал, то перед глазами появлялся настолько огромный коричнево-чёрный круг, что, практически, закрывал собой всё видимое пространство и кокон, несомненно, двигался в его сторону. В какой-то момент вращения, несколько в стороне, просматривалась большая красно-серая клякса и несколько бледных жёлтых точек.
Бело-синий круг - Туэте. Принялся размышлять Ант, пытаясь осознать увиденное. Коричнево-чёрный, несомненно, Тотта. Жёлтые точки - звёзды. Красно-серая клякса... Он состроил гримасу
Не раздумывая, он ткнул пальцем в самую правую клавишу подлокотника и резко отклонил рыпп вперёд: качнувшись, кокон стабилизировался и Ант почувствовал, как его вжало в спинку кресла.
***
Но путь Анта оказался недолог: совсем скоро он увидел, что ему навстречу движется какой-то странный, достаточно объёмный предмет, совсем не похожий на кокон, в котором находился он и совершенно не похожий на штурм. Не был он похож и на обломок какого-то из кораблей, так как имел достаточно правильные овальные формы.
Форват!
Острая мысль больно кольнула мозг Анта и он резко отклонил рыпп назад, включая торможение, но время шло, а его кокон, как двигался вперёд, так и продолжал двигаться.
– Проклятье!
– Непонятное слово невольно слетело с его губ.
Ант принялся дёргать рыпп назад, в сомнении, что не отклонил его в должной мере, но рычаг управления был отклонён назад, едва ли не до горизонтального положения, но никакого действия на движение кокона в пространстве это не оказывало.
Проклятье! Энергия! Её больше нет. Вдруг всплыла у Анта догадка.
Вернув рыпп в среднее положение, он глубоко вздохнул и в бессилии откинувшись на спинку кресла, уставился в приближающийся предмет.
Предмет приближался. Вскоре Ант понял, что он, хотя и медленно, но вращается, что никак не указывало на его управляемое перемещение.
Если это и форват, то, однозначно, не управляем. Всплыла у него ободряющая мысль. Значит есть надежда, что проползёт мимо. Очередное везение? Его губы вытянулись в широкой усмешке. Хм-м! Он дёрнулся всем телом. А вот и особенная смерть. Усмешка сползла с его губ, трансформировавшись в гримасу безысходности. Как долго мне осталось без энергии: минуты или лишь мгновения? Не проще ли открыть кокон и принять неизбежность самому, не дожидаясь её мучительной агонии? Уж о чём, а о том, чтобы пилоты знали, как разгерметезировать кокон, траки побеспокоились.
Ант освободил захваты, прижимающие его к креслу и отвёл левую руку назад и начал шарить ею по торцу спинки кресла, пытаясь нащупать утопленный рычаг, открывающий кокон, но он почему-то не находился, хотя ниша, в которой он должен был быть, была.
– Проклятье!
Ант попытался привстать, чтобы взглянуть на торец спинки кресла: привстать удалось, взглянуть оказалось проблемой - оболочка кокона была настолько близко к креслу, что между нею и спинкой кресла, кроме руки, больше ничего не пролезало, но всё же шарить рукой по нише было удобнее, но это никакой новой информации не принесло - рычага в нише не было. Ант вернулся
Наконец он шумно выдохнул и закрутил головой, пытаясь всмотреться в окружающее пространство: близость яркой, бело-синей Туэте позволяла видеть происходящее на достаточном удалении и чем больше он всматривался, тем ниже опускалась его челюсть - приближающийся предмет не был форватом, он, вообще, непонятно, чем был. Это было что-то большое и овальное, ни с чем не ассоциирующееся и скорее всего не управляемое и несомненно, двигающееся в сторону Туэте.
Ант принялся проводить мысленные линии от себя к предмету, пытаясь определить: будет столкновение или предмет пройдёт мимо. После некоторого наблюдения, он пришёл к выводу, что, если при подходе предмет повернётся к кокону своей большой полуосью, то столкновения не избежать, малой - пройдёт мимо.
Откинувшись в кресле, забыв о том, что может и не дождаться встречи с непонятным предметом по причине окончания жизненноважных для его организма ресурсов кокона, Ант уставился в приближающийся предмет, пытаясь визуально соизмерить его вращение с приближением, чтобы попытаться, всё же определить свою дальнейшую судьбу, так как он, однозначно, понимал: если этот овал двинет его с разворота, то если кокон не рассыплется, то лететь будет подобно камню, брошенному пращёй - далеко и долго, хотя, как выглядит праща, он совершенно, не представлял.
Но как он ни пытался предугадать время и место столкновения с приближающимся предметом, всё произошло не совсем так: по непонятной причине, когда столкновение уже казалось неизбежным, предмет, вдруг, скользнул вверх и кокон с Антом оказался под ним и в следующее мгновение нижняя часть предмета начала быстро приближаться. От неожиданности, Ант поднял плечи, будто таким способом можно было уберечь голову от удара о приближающееся днище предмета. В коконе становилось всё темнее и темнее. Анту начало казаться, что стало тяжелее дышать, будто не хватало дыхательной смеси.
Вот она, особенная смерть. Всплыла у него горькая мысль..
Время шло, а никакого столкновения не было. Кокон стал даже ещё стабильнее, будто кто-то извне держал его в своих огромных руках и как начало казаться Анту, в коконе даже стало светлеть. Он ошалело закрутил головой и...
Он, вдруг, осознал, что кокон вплывает в какой-то огромный полутёмный пустой зал, если не считать стоящего посреди его единственного предмета, напоминающего огромное кресло в котором, несомненно, кто-то сидел. Ант попытался всмотреться в сидящего в кресле, однозначно, человека, но рассмотреть его какие-то характерные черты в полутьме было проблематично.
Поднявшись над полом зала, кокон замер. Ант сидел не шевелясь, совершенно не представляя, что он может предпринять в сложившейся ситуации. Человек в кресле тоже сидел не шевелясь, будто тоже не знал, что предпринять со своей стороны. Наступила длительная пауза бездействия.
***
Кто, когда и каким образом раскрыл кокон, Ант не имел представления, осознал он это лишь тогда, когда яркая вспышка света больно резанула по глазам и он механически вскинул руку, пытаясь заслонить глаза от света, но свет погас прежде, чем он успел поднести руку к глазам и он убрал руку, но не вниз, а в сторону, готовый опять заслонить глаза и вдруг осознал, что руке ничто не мешает перемещаться в любом направлении, хотя в коконе, он уже бы, несомненно, упёрся бы локтём в него, что всегда неизменно и происходило.