Квантовый волшебник
Шрифт:
Иеканджика и полицейский выполнили прыжок с идеальной точностью, а Белизариус был слишком перепуган, чтобы помешать им в этом, сделав неловкое движение. Теперь он замер, ощущая, как его время от времени слегка подталкивает в ту или другую сторону. Иеканджика и полицейский использовали газовые двигатели холодной тяги для коррекции траектории. До другого военного корабля не одна минута полета. Он летел сквозь вакуум, слыша лишь шуршание ткани о ткань в тех местах, где они держали его, да свое собственное частое неглубокое дыхание.
Какими же людьми надо быть, чтобы так прыгать с корабля на корабль? Белизариус не
Разыгрывать игрока, а не карты.
Они приблизились к другому боевому кораблю. На них навели лучи прожекторов, показывая траекторию движения к небольшому ангару, вход в который был окаймлен кольцом еле заметных огней. Новые силы, новое давление, он закружился, разворачиваясь ногами в сторону места посадки. И ощутил внизу сильное магнитное поле.
– Согните колени, Архона, иначе лодыжки сломаете, – сказала по радио Иеканджика.
Он сделал это. Корабль приближался с пугающей скоростью. Умом он понимал, что у них лишь та скорость, которую они набрали при прыжке, но инстинкты страхом сжали ему внутренности. А затем корабль поглотил окружающую их бесконечность, и их ноги со стуком ударились о его корпус. Дыхание хрипло отдавалось в ушах Белизариуса, колени подгибались.
– Черт подери, Архона! – сказала Иеканджика, вталкивая его в шлюз. – Можно подумать, вы никогда в космосе не были.
Белизариус покраснел. Они прошли шлюз.
– Это «Джонглей», – сказала она Белизариусу, когда он снял шлем. – Хороший корабль, достойный представитель кораблей Экспедиционного Отряда.
Цепляясь за кольца, они двинулись к мостику. Белизариус двигался медленно, но на этот раз без происшествий. На мостике они встретились с полковником Рухинди, командиром «Джонглея», женщиной под сорок, с очень темной кожей и шестью горизонтальными шрамами на лбу. Мостик, казалось, давил своей тяжестью, странное ощущение в невесомости. У стен стояли шесть противоперегрузочных камер, формой похожих на гробы, с маленькими окошками из толстого стекла на том уровне, где должны были быть головы людей, забравшихся в них. Рухинди включила голографическое изображение посередине мостика. Белизариус неуклюже шагнул вперед, переставляя ботинки с магнитными подошвами, и вгляделся в него.
– Могу я посмотреть общий вид? – спросил он.
Полковник двинула пальцами, и изображение сжалось. «Джонглей» превратился в маленькую точку. Кроме него, на изображении был лишь один корабль, «Мутапа».
– А можно пошире перспективу? – сказал Белизариус. – Весь Экспедиционный Отряд.
Пальцы полковника снова шевельнулись, точки сдвинулись к центру, а по краям появились другие. На левом фланге висел флагманский крейсер «Нхиалик», за которым выстроились «Джуба», «Гбуду» и «Батембузи», подсвеченные оранжевым. На правом висели бледно-желтые корабли, броненосный крейсер «Лимпопо» и возглавляемые им «Омукама», «Фашода» и «Кампала». В центре, позади линкора «Мутапа», выстроились «Джонглей», «Нгуденг» и «Пибор».
Слабый
Голограмма Экспедиционного Отряда стала сложной паутиной моментов инерции, расстояний, масс и сигналов, движущихся со скоростью света. Местоположение «Лимпопо», «Мутапы» и той пуговицы, которую он оставил плавать в вакууме, образовали вытянутый треугольник. Мелькнули цифры. Двести пятьдесят километров от «Лимпопо» до «Мутапы».
– Мне необходимо понять, что ваши корабли могут сделать с «червоточиной», – нерешительно сказал он. – Насколько быстро они могут создать нору, насколько далеко она может простираться, как быстро они могут совершить такой переход и как быстро системы придут в норму после перехода.
Белизариус не смотрел им в глаза. В состоянии savant смотреть человеку в глаза было все равно что смотреть в коробку с элементами головоломки, алгоритмы распознавания закономерностей в мозгу становились гиперактивны, обрабатывая изменения в выражении лица и выдавая ложноположительные результаты.
Полковник шевельнула пальцами, и корабль пронизал гул. У них под ногами внезапно появилась гравитация.
Жадный до логики и абстракций мозг Белизариуса принялся пережевывать названия. «Мутапа». Энциклопедический имплант выдал нужную информацию сразу же. Средневековое королевство, основанное одним из принцев Зимбабве. Вскоре королевство Мутапа превзошло своих соседей и даже свое материнское государство. Мощное воображение. Мощный символизм. Если бы он мог это квантифицировать.
Союз выбрал для кораблей хорошие имена. Омукама, династия, правившая Угандой вплоть до девятнадцатого столетия. Не сметенная прогрессом, но шедшая в ногу с ним, династия оставила мощный след в культуре, ощущавшийся даже в эпоху формирования Суб-Сахарского Союза. Назвать боевой корабль в честь культурной столицы – мощный символизм. Настолько мощный, что за него стоит умереть? Белизариус не хотел умирать.
Как же ему все это квантифицировать? Должна быть своя алгебра для социума. Надо ему ее создать. Культурный контекст управлял Экспедиционным Отрядом, проецируя свою идентичность на служащих в Отряде людей. Они пребывали в этой идентичности с такой уверенностью, что Белизариус мог им лишь позавидовать.
Нгуденг, пророк народа Динка в девятнадцатом веке. У Динка был бог-творец по имени Нхиалик. Батембузи, средневековая империя, опоясывавшая район Великих озер. Гбуду, знаменитый царь племени Азанде в Южном Судане, чье имя означало «выдирающий внутренности».
Могучее воображение. Могучий символизм. Как же конгрегаты это упустили? Корабли Союза десятки лет носили эти имена. Это математика. Это физика человеческих отношений. Умножение эмоциональной энергии на патриотическую дает психологический момент импульса.
Иеканджика толкнула его, и он замер.
– Решайте, Архона, беретесь или нет, – повторила она.
Секундомер. Цифровой секундомер. У нее в руке цифровой секундомер. У нее в руке. Ее рука перед его лицом. Он в состоянии savant. Не забывать о вежливости.