Квартирник
Шрифт:
Алла неуверенно помотала головой.
— Ладно, Паша, допустим, не будет торгов, хотя в это я с трудом верю. А теперь скажи, если не будет торгов, кто будет распределят товары между магазинами — базы, что ли? Так это будет еще хуже, чем сейчас.
— Алла, а для чего все это планируется, как думаешь?
— Ну, не знаю. Просто зная, что потом все вернется к тому, как было
— Нет, как было не будет. Там все гораздо шире. Хотят дать предприятиям право часть прибыли пускать в фонд заработной платы, чтобы оклады, систему премирования определяли сами предприятия. Потом для предприятий оставят только госзаказ, а все, что сверх госзаказа произведено, разрешат продавать самостоятельно,
— Ну, допустим. Только, Павел, я так и не поняла, зачем я должно уходить и торговать метлами.
— Слушай дальше, скоро дойду до твоих местечковых интересов. Ты, по договору с Городским заводом пластмасс, закупаешь у них тазы. Тазы продали, заплатили налоги, заплатили аренду за помещение магазина, оставшиеся деньги отдали за проданные тазы, а остальное по решению трудового коллектива распределили на премии, пропорционально вклада каждого. Скажи, если условная комсомолка Света будет получать двадцать копеек с каждого проданного таза, она будет продолжать плевать на покупателей, или отдерет задницу от стула и улыбнется покупателю, чтобы он быстрее этот таз купил.
— Паша, это конечно, очень интересно. Только ты, со своим собутыльником из Госплана не учли, что условная Света, конечно, зад отдерет от стула, и таз продаст, но ей двадцать копеек будет мало, а покупателю нужен таз или ведро раз в десять лет.
— Согласен, вот только вы в магазине сами себе хозяева, и вам нужно получать прибыль, поэтому вы, коллектив, выделяете часть магазина пот торговлю, ну допустим, телевизорами, сохраняя часть магазина под торговлю тазами. Как, какая схема интересней будет?
— Ну, чуть –чуть, потому что телевизорами тоже нужно уметь торговать.
— Ладно. Магазин, куда тебя уговаривают перейти, площадью больше вино-водочного?
— Ну, наверное…— Алла подняла глаза к потолку: — Раз в пять…
— А проходимость?
— Кто?
— Где людей больше по улице проходит?
— Ну конечно у Главного рынка.
— То есть ты в большом магазине можешь торговать тазами, телевизорами, а еще выделить отдел под продажи своей любимой водки. А если подсуетишься, то будешь за границей виски и ром, текилу закупать и. вместе с водкой, в этом же отделе продавать…И телевизоры импортные…
И тут Алла заржала, как молодая кобылка, ржала долго, периодически опускаясь до истерического хихиканья. Но, стоило мне вновь начать разговор, Алла начинала смеяться во весь голос. Так, с улыбкой и уснула, потеряв силы. Очевидно, первую лекцию об особенностях торговли, в переходный период от развитого социализма к дикому капитализму, я безнадежно провалил.
Глава 3
Глава третья.Провинциальная пастораль.
«В совершении кражи подозреваю своего знакомого Клинова Семена, с которым мы выпивали у меня дома три месяца назад. После того, как у меня была совершена кража, наш общий знакомый Терентьев Петр сказал, что видел у Семена мужские ботинки вишневого цвета, чешского производства фирмы «Цебо», когда заходил к нему в гости в городе Топки.»
Выписка из протокола допроса потерпевшего по уголовному делу № 201145, возбужденного по факту совершения преступления, предусмотренного частью 3 ст. 144 УК РСФСР.
Сегодня утреннего развода не было, руководство Следственного отдела в лице заместителя начальника спешно выехало в районную прокуратуру — прокурор отказывался
Открыв глаза я увидел чьи-то немытые пальцы, тянущиеся к моему лицу. К сожалению пластиковая папка с бланками слишком легкая, чтобы конечностям, по которым я инстинктивно ударил, был нанесен существенный ущерб. Но молодой парень, что, то ли пытался погладить меня по щеке, то ли залезть в нагрудный карман рубашки, испуганно отскочил. Правда через секунду, его прыщавая физиономия, с жидким, рыжеватым пушком над губой, в его мечтах, изображающий гвардейские усы, приобрела вновь глумливое выражение, свойственное для небитых хулиганов.
— А ты че фраерок, такой резкий?
Судя по вони из смеси дешевого курева и жареных «семок», на деревянной лавке сзади меня пристроились один или два его подельника.
— Ты че хотел? — миролюбие тут не помогало, скорее наоборот. Потрясти чувака с дешевой папкой с какими-то бумажками, студента или какой ни будь еще «ботаник», и вытрясти из него наличность — что может быть проще. Вот и бабки, сидевшие на скамейках через проход, быстренько пересели подальше, наверное, чтобы не мешать мужскому разговору.
— Серый, он нас не уважает! — пошел дешевый развод малолетних балбесов, под старательное поддакивание Серого за спиной. Сейчас предложат поделиться наличностью, в противном случае, попытаются вытащить в тамбур. Но этого мне совсем не надо, биться будем здесь, тем более узкий проход не даст им навалиться всем сразу. Из налички в кармане два рубля на обед, и, к сожалению, служебное удостоверение, за утрату которого меня по головке не погладят. Перепрятывать его поздно, предъявить — последствия могут быть непредсказуемы. Эти молодые дебилы могут с одинаковой вероятностью, как уйти, чтобы потом рассказывать, как они бы мне вломили, если бы не… Ну, а если они совсем не пуганы, то могут попытаться завладеть красивыми «корочками» в красной обложке, предварительно запинав их старого владельца.
Мой визави не успел произнести следующую заготовленную фразу, когда в вагон, резко раздвинув двери, вошел очередной молодой разбойник — на вид лет восемнадцати, симпатичный платиновый блондин, что со слов моего знакомого биолога, говорит о сильном кровосмешении.
— Пацаны, атас! — трагическим шепотом проорал блондинчик, чтобы тут же застыть у окна, делая вид, он тут ни с кем не знаком, и вообще, птичками залюбовался на пролетающих снаружи деревьях.
Мой, незадавшийся собеседник, тут же отпрянул от меня, чтобы, также уставиться в окно. В вагон, подозрительно зыркая по сторонам, вошли два милицейских сержанта, и не торопясь, пошли по проходу. Оказывается, линейная милиция все-таки ездит в электричках, а я думал, что это выдумки. Когда двое с голубых рубашках, прошли мимо нас, парень напротив как-то сразу расслабился, но тут я подал голос.