Кваздапил. История одной любви. Начало
Шрифт:
– Поднимай.
– Что ты собираешься?..
– А что предлагаешь?
– Пусть проспится. Увидит себя утром – сделает выводы. Если найдется чем.
– А если бы тебя бросили таким грязным и вонючим?
Я брезгливо поморщился.
– Думаешь, застрахован, и с тобой ничего подобного не случится? – в голосе Насти лязгнул металл.
Да, я думал именно так. Напиваться до скотского состояния – не мое, поэтому – как, если никогда?
Наверное, Настя прочитала ответ по лицу.
– Не зарекайся, – буркнула она тихо. – Помогай.
Аккуратно
Настя нагнулась к беспросветно отсутствовавшей подруге, чтобы расстегнуть запачканный лифчик. Ее собственное короткое платье открыло бедра почти целиком, прорисовав все скрытое и вновь вызвав к жизни больную игру воображения.
Настя резко обернулась:
– Чего встал?
Видения рассыпались, искромсанные неприятным тембром.
– Я еще нужен?
– А сам как думаешь?
Не знаю, что это означает на женском языке. На всякий случай я вышел за порог ванной комнаты, краем глаза следя, как в искушающем наклоне Настя лишала приятельницу предпоследнего прибежища скромности. Запятнанный лифчик отлетел и со звонким чваком шмякнулся на пол. Поддерживая под голову, чуткие руки омывали безразличную к происходившему Люську – бережно, ласково, как хрупкую драгоценность. Если Настя чувствовала мое визуальное присутствие, то никак на это не реагировала. Дело дошло до нижней части белья. Пара неудачных попыток закончились встречей Люськиного затылка, а затем лица с эмалированным чугуном.
– Ну где ты? – принесся недовольный оклик. – Подними.
– Э-э… Теплица не будет потом возмущаться, что я…
– Еще слово, и возмущаться буду я – здесь и сейчас!
– Возражения признаны убедительными, вопрос снят.
Я продел кисти под безвольно болтавшиеся руки. Настя снисходительно поглядывала на меня, опершись о ванну и немного помогая в меру возможности. На лице у нее было написано такое невероятное ехидство…
Не хватало еще, чтобы казалось, будто я специально Теплицыну лапаю. Нужна она мне, как лосю вешалка. В жизни бы на такую не позарился, тем более в безответном состоянии. Я – за отношения, наполненные чувствами, а пьяная кукла в моих руках – просто кукла, ничего больше. Ничем не лучше резиновой. Живая – в теории. На практике – куль с костями, причем довольно тяжелый.
Отведя взор от вылезших в неприличном любопытстве чужих прелестей, вместе с хозяйкой не понимавших происходившего, я собрался с силами и резко выдернул Люську из водяного плена…
Волна брызг окатила не успевшую увернуться Настю. Она резко обернулась, в меня всверлились глаза разъяренной ведьмы, готовой не только немедленно превратить в крысу, но тут же сожрать вместе со шкуркой, хвостом и когтистыми
– Прости… – Я едва не развел руками, отчего Люська почти грохнулась обратно в ванну.
Как можно не очнуться, когда с тобой такое творят – не понимаю. Однако, Люська не очнулась.
– Думать надо, прежде чем делать! – злобно, но вменяемо сообщила Настя.
– Хороший совет. Все бы ему следовали, мы здесь не корячились бы.
Настя больше не боялась намочиться, моими усилиями это стало бессмысленно. Она стянула с вертикально провисшей жертвы остатки, текущие ручьем трусики отправились в ванную, меня настиг окрик:
– Чего столб изображаешь? Не то время и место. Подними ее над ванной и держи.
Легко сказать. Но я постарался.
Люська была омыта из душевого шланга. Вокруг летели брызги, на такие мелочи Настя внимания не обращала.
– Теперь не жалеешь, что не поменялся с Султаном? – На меня вскинулся смешливый взор.
– Не переводи стрелки.
Настя не поняла.
– Объясни.
– Выгодоприобретателем ситуации ты выставляешь меня, на самом же деле мое присутствие нужно тебе. Окажись на моем месте Султан, и помощь понадобилась бы другая.
– Слишком много о себе воображаешь.
– Можно поменяться, еще не поздно. Один звонок Гаруну с просьбой и адресом, и через пять минут твой приятель будет здесь.
– Он не мой приятель.
– Делаем вывод: в данный момент мое общество приятнее и надежнее.
В Настиных глазах мелькнуло что-то несогласное, в стиле, что небольшая опасность только бодрит, но дальше пикироваться со мной она не стала. Висевшим на двери полотенцем Настя вытерла тело подруги, то и дело выскальзывавшее у меня из рук, затем выжала белье и побросала его в пакет с тряпками, некогда носившими гордое имя одежды.
– Чего встал? – Ядреным боком Настя толкнула меня в сторону выхода – Тащи ее в спальню.
Я перехватил Люську под колени и спину и поднял, приняв на грудь.
Ощущения мне понравились. Большинство женщин мечтает, чтобы мужчины носили их на руках. Вопреки желанию и даже не подозревая об этом, Люська Теплицына очутилась в моих объятиях – в настолько бесстыжем виде, что, когда очнется, боюсь, мне несдобровать. И все же, именно я сейчас был тем могучим и единственным, кто позаботится и не даст в обиду, кто обогреет, успокоит и защитит от жизненных невзгод. Картина маслом: рыцарь со спасаемой красавицей на руках. Запечатлеть бы эту сцену на камеру…
Ни в коем случае. Что-то воображение расшалилось, словно мне жить надоело.
– Ты чего опять остановился? Новую пакость задумал? Я же сказала – в спальню!
– В какую? – Я качнул подбородком на две одинаковых двери.
С недовольно поджатыми губами Настя бросила пакет с Люськиными тряпками в стоявшую рядом со стиральной машинкой корзину для грязного белья, вышла и нажала на ручку ближайшей. Дверь отворилась.
– Сюда. Родительская заперта.
– Я же не знал.
– Мог попробовать.