Квест на выживание
Шрифт:
– Мне пора. Должен же хоть кто-то работать! До свидания и еще раз спасибо!
Шагая по мелкой гальке, в которой немного вязли ноги, Яна сгорала от желания изучить чертежи прямо сейчас, что смотрелось бы подозрительно. Лучше не спешить, выглядеть беззаботной. Понюхать желтую розу, проводить взглядом шмеля, умилиться снежно-белой кошке.
По пути она несколько раз оглядывалась на замок. Сейчас возле ворот никого не было, он выглядел зловещим и необитаемым.
Теперь важно не столкнуться с настоящими провайдерами, которых она обокрала и оболгала. Еще и охранник запал, значит, обратит
Обидно будет попасться в самом конце операции. Ворота и шлагбаум неумолимо приближались. И спрятаться негде, да и бессмысленно.
Влад ждал ее, заметил издали, открыл перед ней ворота, поприветствовал, подняв руку. Яна перебежала на дорожку слева – чтобы пассажиры фургона не видели ее, а охранник думал, будто это от симпатии к нему.
– Все получилось? – поинтересовался Влад.
Не понравился Яне его тон, сердце заколотилось, спина взмокла, руки сделались ледяными, хотя стояла жара.
– Твои коллеги уехали. Забыли тебя, что ли?
Яна ахнула, залилась краской – на самом деле от облегчения, что проблема разрешилась сама собой. Влад принялся оправдываться:
– Я разговаривал по рации и поздно спохватился, не успел их остановить. А ехать за ними, значит покинуть пост.
Хотелось расцеловать его, но приходилось играть растерянность:
– Как же так? И что же мне делать? Чем отсюда уезжать?
– Можешь подождать четыре часа до пересменки, и тебя подвезу я. Но лучше позвонить им. Телефон-то с тобой?
– Точно! Вот же балда! – воскликнула Яна, расстегнула комбинезон, чтобы достать телефон из кармана юбки (хорошо, в машине не оставила), отошла в сторону, сделала вид, что набирает номер, поднесла немой мобильный к уху и сказала:
– Ты в своем уме? Вы меня забыли?.. Ну да! Ага. Иду навстречу.
«Поговорив», она обернулась к охраннику и пожала плечами:
– Уехали, представляешь? Возвращаются, пойду им навстречу.
– Счастливо, Олеся! Жду звоночка!
Яна послала ему воздушный поцелуй и зашагала по дороге. Когда ворота исчезли из вида, свернула в лес, сняла комбез, села на него и раскрыла папку. Увы, чертежа канализации не было, зато имелись подробнейшие планы домов, дворов с помеченными канализационными люками.
Можно проникнуть в имение Дона и попытаться освободить Мишку. В идеале это сделать лучше вместе с Атилой. Яна уставилась в темнеющее небо. Это нужно возвращаться в офис, будить его, тащить сюда… Долго, муторно, а поможет ли он как-то – далеко не факт. Он такой же, как она, обычный гражданский человек. Это в вирте они крутые, а здесь – нормальные люди. А Мишка – вот, рядом.
Конечно, можно было бы обратиться в особый отдел по борьбе с киберпреступностью, пусть они с Доном разбираются и освобождают заложников. Но, во-первых, даже особый отдел ошибается, во-вторых, среди полицейских может быть человек скифов, и, в-третьих, они попросту могут отложить операцию, затянуть ее по каким-то причинам, и Большого с девушкой убьют раньше.
Получается, нужно убрать машину с проезжей части, чтобы не заинтересовалась служба безопасности. Яна села за руль, завела мотор, сдала задом до грунтовки, ведущей в лес, и аккуратно доехала до какой-то поляны. Вот так,
Теперь оставалось только дождаться сумерек.
Полоса секвой и гигантских папоротников оказалась не широкой – видимо, по замыслу дизайнера, должна была ошеломить игрока, дать понять: ты не просто в новой локации, друг, ты – в новой огромной области, где свои правила, где много неизведанного…
Пробравшись между высоченными стволами и не встретив ничего опасного, отряд устремился дальше. Майора Атила не видел – он двигался впереди, со всех сторон окруженный бойцами «Сорок пятого», и в другой ситуации это бы его насторожило: очень уж смахивало на конвой. Сейчас, однако, Атила знал, что рядом соратники. Для них поймать скифов даже важнее, чем получить вознаграждение.
Сталкерская интуиция при этом не дремала, и что впереди неладно, Атила понял раньше остальных.
Когда отряд миновал секвойи, взгляду открылся стандартный пейзаж: по мягким холмам тянулись выгнутые прямоугольники заросших полей, разделенные рядами мутировавшей кукурузы, березовые перелески, темная лента реки, поросшей ивами по берегам. Над всем этим бежали к закату тяжелые тучи. Поднялся ветер, стало неуютно и зябко. Небо казалось бесконечным, как и земля под ним, а люди – маленькими и ничтожными. Атила напомнил себе: это – иллюзия, виртуальность, но не особо помогло. От пейзажа веяло тревогой. Вдалеке, километрах в семи, просматривались домики – наверное, тот самый заброшенный колхоз.
Совсем низко кружили птицы – целая воронка черных птиц.
Атила задрал голову, интуиция принялась бить в набат, и он вдруг понял: птицы на самом деле высоко! Просто они здоровенные, как альбатросы. И вряд ли мирно настроены. Отряд, рассыпавшийся по пологому склону холма, следил за горизонталью, и только у Атилы была возможность пялиться вверх, что он и делал, старясь почувствовать Новозонье, проникнуться духом этих земель, ощутить и слиться…
А птицы снижались. Круговерть, слитное движение сотен пернатых тел. Вихрь.
– Сверху, – негромко произнес Атила.
Рядом тут же оказался Майор, задрал голову.
– Твою ж… Отряд! Опасность сверху!
Птица спикировала прямо на Егора, в нескольких сантиметрах от лица клацнул клюв, зазубренный, как будто клыкастый. Он успел рассмотреть и мелкие черные перья, блестящие, словно вымазанные маслом, и круглый желтый глаз, горящий ненавистью. Промахнувшись, птица взвилась вверх, громко, по-чаичьи, вскрикнув. Атила дал короткую очередь в небо, на отряд посыпались перья, птицы с воплями поднялись повыше.
В принципе, обороняться от них было не сложно – мутантов много, но и «Сорок пятого» достаточно, но Атила уже понимал: пройти к Колхозу им не дадут. Невозможно двигаться вперед, пялясь при этом вверх.
То же самое, разумеется, понимал и Майор. Он тронул за плечо:
– Идеи есть?
– Ни малейшей, – честно признался Атила. – Я не орнитолог.
– Я – почти орнитолог, – сказал кто-то. – Юнатом был в детстве.
Атила покосился в ту сторону, откуда доносился голос. Боец был в маске со стилизованным изображением птичьего клюва.