Квинканкс. Том 1
Шрифт:
Никто не засмеялся, а я отвернулась, пряча свое вспыхнувшее лицо. Тут подошел официант и начал расставлять перед нами блюда.
— Что это? — спросил его Гарри, с комическим удивлением уставясь на свою тарелку.
— Телятина, сэр.
Гарри ткнул ее ножом:
— Надеюсь, не от того самого теляти, что волка съел?
Все рассмеялись, и неловкость была забыта. Мои сотрапезники вволю угощались белым вином, которое называли токайским, и, уговаривая меня последовать их примеру, уверяли, что оно не крепче столового пива. Судя по тому, в каких количествах они его, не пьянея,
Затем мы отправились на площадку для фейерверков, где передо мной развернулось невиданной красоты зрелище: над нашими головами, роняя искры, горели бенгальские огни, развивали свои кольца огнедышащие змеи, взрывались великолепные ракеты, выпуская в воздух круговороты разноцветных звезд.
Мне было так хорошо, что, когда мистер Момпессон внезапно попросил: «Будь другом, Гарри, посмотри, не вернулся ли Фамфред с каретой», я испугалась, поняв, что время Уже близится к полуночи.
Услышав это распоряжение, Гарри вспыхнул, но все же выполнил его. Вернувшись, он известил, что карета ждет у ворот; я посчитала вечер законченным, но мистер Момпессон сказал:
— Постойте-ка, я на свежем воздухе проголодался, да и вы все наверняка тоже. Предлагаю перед возвращением поужинать.
Остальные двое радостно вскрикнули, и оттого я не без робости произнесла должный, по моему мнению, ответ:
— Нет-нет, мистер Момпессон. Ни в коем случае. Сэр Персевал и леди Момпессон не давали мне разрешения на такую долгую отлучку.
Мистер Момпессон принялся убеждать меня, что их записка подразумевала такое разрешение, но я заупрямилась. Гарри и миссис Первиенс посетовали, что вечер так скоро подошел к концу, и я сказала:
— Если вы, мистер Момпессон, будете так добры распорядиться, чтобы кучер отвез меня домой, не вижу, почему бы вам с друзьями не отправиться, куда вам вздумается, без меня.
— Ни в коем случае, — воскликнула миссис Первиенс. — Прервать подобным образом увеселительную прогулку — поступок чудовищный и непонятный.
Я покраснела от неловкости, так как не была научена вести себя в светском обществе и боялась, что высказала предложение несколько не сотте il faut. [10]
10
Приличное (фр.).
Когда мы направились к воротам, мистер Момпессон сказал:
— Я понимаю и уважаю ваши сомнения, но не нужно бояться. С нами будет миссис Первиенс; уверен, вы не думаете, будто она позволит себе участвовать в затее, хоть немного расходящейся с приличиями?
После этого отнекиваться было трудно, я растерялась,
— Будет нехорошо с нашей стороны уговаривать мисс Квиллиам, чтобы она поступилась своей щепетильностью.
Она произнесла это так любезно, что я забыла о подозрениях и, окончательно решившись, воскликнула:
— Не буду из себялюбия портить всем конец вечера. Мистер Момпессон, я с благодарностью принимаю ваше приглашение.
Я была не права и с готовностью признаю это теперь. Но прими в учет обстоятельства: такой увлекательный вечер случился у меня впервые в жизни; я выпила стакан или два вина, к которому была совершенно непривычна; и, как это ни глупо, я боялась показаться провинциалкой, не умеющей себя вести в хорошем обществе. Как часто мы принимаем решения (или отказываемся их принимать и этим тоже делаем свой выбор), основываясь на подобных незначительных мотивах и упуская из виду мотивы куда более весомые!
Карета доставила нас на одну из улиц вблизи Лестер-Сквер, и я с удивлением увидела, что, хотя время перевалило за полночь, на тротуаре теснилась толпа модников обоего пола, принадлежавших как будто к самому высшему обществу. Пылающие газовые рожки, окна с зеркальными стеклами, изобилие света, запахи духов, ароматы экзотических фруктов — все ошеломляло, от всего шла кругом голова. Я восхищалась, но не настолько увлеклась, чтобы не заметить на лицах блестящих обитателей этих улиц признаки хитрости, эгоизма, отчаяния.
Выйдя из кареты, мы направились в модный ресторан на Пэнтон-стрит, где мистера Момпессона, очевидно, знали, потому что обратились к нему по фамилии. Нас проводили наверх, в уединенную столовую залу, причем по манерам обслуживающего персонала я предположила, что заказ был сделан заранее (хотя как я могла об этом судить?). Вскоре на столе появились закуски, обилием и изысканностью превосходившие все, что мне прежде доводилось видеть. Я была осторожна и не пила ничего, кроме содовой; впрочем, за время ужина не было произнесено ни одного сколько-нибудь подозрительного слова.
Внезапно, когда на стол были поданы мороженое и оранжерейные фрукты, дверь распахнулась, и я вздрогнула: на пороге появился Том Момпессон. Одет он был в военную форму, так как совсем недавно был произведен в корнеты. Было заметно, что вечер он провел за пирушкой с сослуживцами.
Под обращенными на него взглядами он воскликнул:
— Пожрать уже, наверное, ничего не осталось?
— Здесь дамы, Том, — предостерег его брат.
— Вот так сюрприз! — Гарри смотрел на вошедшего с плохо скрытым отвращением.
— Дамы? — Младший мистер Момпессон, мигая, покосился на меня и миссис Первиенс. — Ну да, черт возьми, дамы! Хорошо устроился, старина. — Он обратился к Гарри: — Какого дьявола, что еще за сюрприз?
— Том, — твердо вмешался его брат. — Не стой столбом, как имя существительное, которому некуда приткнуться. — Он улыбнулся мне, словно помогая освоиться с новой обстановкой: — Грамматика еще не испарилась у меня из головы, да, мисс Квиллиам?
Шагнув вперед, Том наткнулся на стол и только после этого уселся. Гарри заметил: