Квинтэссенция Кью

Винтерс Пэппер

— Ты думаешь, что ты избавилась от нас. Нет, это не так. Мы идем!

— Он не любит тебя. Никто не смог бы.

— Умри, сука. Мы разрежем тебя на куски.

В моей голове застучало, и мой желудок скрутил приступ тошноты; меня вывернуло, но в ответ вышел лишь воздух. Башня оставила меня в незащищенном состоянии и в очень, очень неподходящий момент.

—

Нет. Я хочу обратно. Не заставляй меня вспоминать, — простонала я, когда еще один приступ тошноты скрутил меня.

— Тесс? — пробормотал в полусонном состоянии Кью. — Черт. — Он мгновенно встал на колени, помогая мне присесть. Схватил чашку, которая стояла на ночном столике, и собрал мои волосы на затылке, в то время, как меня выворачивал вновь и вновь в приступе тошноты. Я бы так хотела, чтобы в желудке было хоть что-то, чем можно вырвать. По крайней мере, так я могла бы через какое-то время прекратить. А так каждая волна мучительной болью стискивала мои ребра, пока мое виденье не стало размытым, при попытке смотреть вбок.

— Ты убила меня. Как ты могла! Известно ли тебе, что моя семья теперь никогда не сможет отыскать мое тело? — рыдала блондинка с татуировкой колибри.

В моем разуме, я ударяла кулаками в стену башни, заставляя их все больше кровоточить, одержимая отчаянным желанием попасть вовнутрь.

Вина становилась все глубже и глубже, раскалывая мой разум, заставляя мое сердце биться быстрее вопреки успокаивающемуся сердцебиению.

— Все хорошо, Тесс. Не сопротивляйся этому. Все хорошо, — успокаивал Кью, впитывая мою панику.

После череды безэмоциональных дней, я была уверена, что он наслаждался хоть какими-то эмоциями от меня. В первый раз его глаза вновь светились жизнью, его тело было напряжено и полно надежды.

Затем дверь в мою башню широко распахнулась, позволяя мне вновь погрузиться в безопасность — обеспечивая мне тем самым освобождение от вины. Рвота прекратилась, и я отодвинула в сторону большую чашку, заставляя Кью ослабить хватку на моих волосах.

— Спасибо.

Кью пристально посмотрел на меня, медленно качая головой.

— Как ты это делаешь? Ты что-то чувствуешь. Я ощущал это. А теперь ты словно пустая оболочка. Ты улыбаешься, говоришь, выздоравливаешь с удивительной скоростью, и все же ты словно не здесь. — Он отбросил в сторону чашку, ярость проглядывалась в каждом его движении. — Поговори со мной, Тесс. Скажи мне, что там произошло.

Я отвела взгляд в сторону.

— Нет. Не спрашивай меня.

Казалось, что тьма в комнате увеличилась, когда Кью бушевал от ярости. В одно мгновение испарился заботливый мужчина; я увидела проблески монстра, который был покрыт кровью в Рио.

Он отдал мне сердце. Он положил сердце Белого Человека к моим ногам. Внезапное воспоминание заставило меня испытать тошноту, и

я закрылась в своей башне только сильнее. Я выходила за пределы моей безопасной зоны дважды, и все это принесло мне только боль. Я больше никогда не покину это место по своей воле.

Ни ради Кью.

Ни ради себя.

Ни ради чего-то.

— Ты должна поговорить со мной, эсклава.

Мой взгляд устремился к его.

— Я больше не твоя эсклава. Прости Кью, но то, что было у нас, безвозвратно утрачено.

— Только потому, что ты отказываешь бороться за это. Я был свидетелем того, как множество женщин преодолевали потрясение, которое ты пережила. Это займет время, но я с тобой. Я никуда не отпущу тебя вновь.

Я вздохнула, желая, чтобы мне не пришлось делать этого. Я не хотела разбивать его сердце, но ему было необходимо понять. Жизнь, которую я раньше вела, ушла в небытие. Было неважно пройдет ли неделя, год или целый век. Я больше никогда не выйду за пределы моей башни вновь. Потому что я бы взорвалась от горя, а я не была достаточно сильной, чтобы справиться с такой болью.

— Я слабая, Кью. И я не хочу причинить тебе боль. Но я не пребываю ни в каком состоянии потрясения. Это то, кем я стала.

— Бред. Ты — боец. Так, черт побери, борись же, Тесс. Я начинаю уставать от того, что ты закрываешься от меня. Ты хоть знаешь, на протяжении какого времени это происходит? Девять дней! Девять долбаных дней, в течение которых я наблюдаю за тем, как твое тело исцеляется, а твой разум уплывает все дальше и дальше.

Он схватил меня за руку, крепко стискивая.

— Я не позволю тебе сделать этого. Только не после того через, что я прошел.

— Я не смогу выразить тебе всю благодарность, что я испытываю, но ты должен понять...

— Я не должен ничего, мать твою, понимать. Все, что тебе необходимо знать, — я заставлю тебя вернуться ко мне. Я не убил монстра внутри себя для того, чтобы быть в состоянии излечить тебя, и не только твое тело. — Он провел руками по волосам. — Я бросил все к твоим ногам не для того, чтобы ты жила неполноценной жизнью!

Мне было нечего ответить на его слова. Поэтому я просто промолчала. У меня не было желания разбавлять какими-то словами напряженное болезненное молчание. У меня не было стремления поцеловать Кью и тем самым забрать его боль.

— Я хочу остаться одна, — прошептала.

Кью хмыкнул.

— Одна. Хочешь, черт побери, остаться одна. А как насчет того, что я хочу? Как насчет того, чтобы поговорить со мной? Помочь понять мне через что ты прошла, чтобы я мог помочь тебе пережить это. ПОГОВОРИ СО МНОЙ!

Я втянула глубокий вдох и вернула себе вновь угасающую ярость.

— Я никогда не буду ни с кем разговаривать об этом. Ни с тобой, ни с мозгоправом, или же Сюзетт, или с кем-то еще. Этого никогда не случиться. Этого не произойдет. А если ты и дальше будешь давить на меня, то этим только убьешь.