Кыш и Двапортфеля: Повести
Шрифт:
Папа долго не отвечал. Он смотрел в глаза Николая Ивановича, а Николай Иванович смотрел в глаза папы, как будто они оба играли в гляделки.
— Извините. Но искать-то пса надо, — наконец, смутившись, сказал папа.
— М-да! Спасибочки за подозрение. Прошу в комнату. Садитесь.
Мы зашли в комнату. Снежка сразу засмотрелась На полки с какими-то странными стеклянными фигурами и трубочками.
Папа коротко рассказал, как всё получилось, и ещё раз извинился за подозрение.
«Прости меня, Кыш! Прости! Если бы я знал, где тебя
— Подскажу вам вот что, — сказал Николай Иванович. — Здесь неподалёку есть институт. Там проводят всякие опыты на животных. Я слышал, что там покупали собак. Сам туда хотел продать. Да жалко стало. Сходите, узнайте. Правда, час поздний. Вы зарегистрировали пса?
— Собирались и дособирались, — сказал папа.
— А на кошках там тоже проводят опыты? — испуганно спросила Снежка.
И тут я вспомнил, как однажды папа вслух читал маме статью из «Знания — сила» про то, как подопытной собаке отрезали голову, а потом пришили обратно. Да не одну, а сразу две. А другую собаку умертвляли и оживляли. А овчарке отрезали заднюю ногу и снова пришили. И она прижилась. Даже фотографию видел.
Папа ещё восхищался золотыми руками хирургов и доказывал маме, что такие опыты необходимы для всего человечества. И что если одному человеку пересадили чужое сердце, то это сделано благодаря опытам на тысячах собак, обезьян и других животных…
— Быстрей! Быстрей пошли туда! — заторопил я папу.
— Сегодня поздно. Подождите до утра, — посоветовал Николай Иванович.
— А ночью там делают опыты? — спросил я.
— Нет, не делают. Я знаю. Там мой сосед работает, — сказал Николай Иванович.
У меня немного отлегло от сердца.
— Ну что ж, подождём до утра, — решил папа. — Вы, случайно, не стеклодув? — спросил он, показав на полки с выдутыми фигурами.
— Да. Стеклодув. Устраиваюсь на другое место.
— Я приглашаю вас в свою лабораторию. Хороший стеклодув нужен вот так! Держите адрес. Не пожалеете.
— Зайду. Посмотрим, — сказал Николай Иванович. — Ты как назвал пса? — спросил он меня.
— Кышем. Вы, наверно, ему кричали всё время: «Кыш! Кыш отсюда!» — ответил я.
— Да. Я его взял к себе, не подумав о всякой мороке, — согласился Николай Иванович. — Ну а у вас он натворил дел?
— Кое-что было. Но он же ребёнок, то есть ещё щенок… не без этого, — грустно сказал папа.
ГЛАВА 48
Мы попрощались и на всякий случай пошли к институту, в котором мог находиться Кыш. Только по дороге Снежка попросила папу позвонить к ней домой и сказать, что она со взрослыми и скоро вернётся.
Здание института было серым, с четырьмя колоннами. Ни в одном окошке не горел свет.
Мы, прислушиваясь, прошли вдоль чугунной решётки ограды. Мимо нас проезжали троллейбусы и машины, но всё равно мне казалось, что я слышу отдалённый собачий лай.
— Не бойся.
Мы проводили Снежку до дверей её квартиры и позвонили. И вдруг дверь открыла Вета Павловна! Она была в боксёрском полосатом халате и с белыми железками в волосах. Я зажмурил глаза и разожмурил, но это всё-таки была Вета Павловна. Папа был удивлён не меньше, чем я.
— Да говорите же! Нашли? — спросила наша учительница.
— Пока нет. Но найдём, — сказал папа.
Мы ушли. Мне было не до того, чтобы узнавать, почему Снежка скрывает, что наша учительница её мама. А может, соседка? Или тётя? Может, и завуч, и директор не знают, что Снежка и Вета Павловна ближайшие родственники? Всё-таки интересно! Очень интересно! Вот найдётся Кыш, и я всё выясню!
Вдруг по дороге домой я остановился и сказал:
— Пап! А дядя Саня?
— Что — дядя Саня? — рассеянно спросил папа.
— Так он же следователь! Ты сам говорил!
— Он следователь по особо важным делам, — сказал папа.
— Так что же, значит, у нас не особо важное дело, если пропал Кыш? — спросил я.
— Ну что ты говоришь? Пропал щенок. Позвоню я дяде Сане, а он скажет: «Катись ты с таким делом в стол находок!»
— А если украдут сразу всех щенков по всей стране? Это будет особо важное дело? — спросил я, не двигаясь с места.
— Будет. Но этого никогда не произойдёт.
— Как же так? — не понял я. — Один щенок пропал — не особо важное дело, а тыща — особо важное?
Папа на секунду закрыл глаза. Вид у него был измученный. Поэтому, не дожидаясь ответа, я взял его за руку, и мы пошли дальше.
Я чувствовал, что, пока не найдётся Кыш, моё сердце будет тоскливо сверлить тупая боль. И если у следователя дяди Сани есть дела поважней, чем поиски Кыша, то для меня это особо важное дело…
Мама поняла по нашему невесёлому виду, что мы ничего хорошего не узнали. У неё были заплаканные глаза, и за то, что она так жалела Кыша и, конечно, простила его за поднимание пыли хвостом, я поклялся про себя постараться не расстраивать маму и хорошо учиться…
Мама спросила у папы, поинтересовался ли он, за что бывший хозяин Кыша попал в «Крокодил».
Папа сказал, что Николай Иванович — прекрасный стеклодув, клад для лаборатории, завтра он придёт поступать к ним на работу, и папа обо всём его расспросит. Судя по всему, он не пьяница и неплохой человек…
ГЛАВА 49
Такой тяжёлой ночи, как эта, у меня никогда раньше не было. Я вскакивал несколько раз с постели и подбегал к входной двери. Мне казалось, в неё кто-то скребется.