Кыся в Америке
Шрифт:
Матросу-плотнику по прозвищу Колобаха было приказано соорудить для меня туалет – специальный ящик с песком, а матросу-приборщику с кличкой Кандей (от морского названия помойного ведра – «кандейка») было поручено ежедневно менять в этом ящике песок.
На капитанском мостике я был познакомлен со вторым и третьим помощниками Капитана. Там же, на мостике, мне был отведен специальный наблюдательный пункт – на главном компьютере. Оттуда я мог свободно смотреть вперед – в тревожную серую, грязно-белопенную воду, которой не было ни конца, ни краю…
Одна немаловажная
Но хоть есть работа! Хотя бы есть на что жить…
А если капитан не только приличный судоводитель, но еще и толково шевелит мозгами, и обладает четкой деловой хваткой – тогда можно вывернуться из любого положения.
Например: не попадать в идиотские ситуации, как попали две трети российских грузовых и торговых судов, арестованных во всех иностранных портах мировой акватории за неуплату долгов. И помощи им ждать неоткуда. Нашему правительству на них насрать со Спасской башни…
Я честно признался Мастеру, что почти ни хрена из всего этого не понял, за исключением того, что наш флот сегодня в полном говне, и пообещал ни с кем из членов экипажа в Контакт не вступать.
А потом вспомнил, что по совершенно иным причинам, но об этом же меня просили уже несколько человек. И тот оттобрунновский добрый жулик-кошколов, ветеринар-недоучка Эрих Шрёдер, и мой сердечный друг из Грюнвальда Фридрих фон Тифенбах. И даже Водила, помню, сказал мне при подъезде к Мюнхену:
– Ты, Кыся, со своими талантами сильно на людях-то не высовывайся. А то вмиг хвост оборвут. Счас народ знаешь какой пошел?..
И только Шура Плоткин никогда меня ни о чем подобном не просил.
Наоборот, в каком-нибудь очередном интеллигентно-пьяненьком кухонном споре, отчаявшись в чем-то убедить своего собеседника, кричал мне на весь дом:
– Мартын! Мартышка!.. Сукин кот, мать твою за ногу! Что ты сидишь и ухом не ведешь?! Ты что, не слышишь, какую херню он несет? Ты-то хоть скажи ему!..
И иногда, когда я был согласен с Шурой, я говорил.
Если, конечно, мне удавалось достучаться до хмельного рассудка Шуриного оппонента.
Почти весь вечер и часть ночи я проторчал с Мастером на вахте, на капитанском мостике.
Мастеру и штурманам буфетчица Люся пару
Я птичкой слетел с главного компьютера, благодарно потерся о Люсины ноги, ласково коснулся ее хвостом и уже в который раз убедился, что женщины гораздо более тонко организованы, чем мужики.
Естественно, я не имею в виду Шуру Плоткина, Водилу, Фридриха фон Тифенбаха… Или того же Мастера. Тот просто вылитый Кот! Эти ребята, с моей точки зрения, – уникальны.
Стал я наворачивать этот хек, попутно размышляя о благодарности всем представительницам женского пола – от Кошек, Собачек, Лисичек и Женщин, которые в моей жизни сыграли хоть небольшую, но положительную роль. Как говорил Водила: «От половухи до бытовухи…»
Однако на втором куске хека я слегка застопорился. Второй кусок как-то уже не лез в глотку. И я понял, что со мной произошло то, что обычно происходит со всеми, кто однажды во что-то влюбился, это что-то оставило в его душе неизгладимый след, а потом было утеряно. И долгие месяцы, а может быть, и годы ты только и жил надеждой на то, что это что-то тебе встретится снова…
И наконец – встреча! Казалось бы – ура!..
Но тут с грустью выясняется, что это ЧТО-ТО совершенно не стоило тех радужных и трепетных воспоминаний, которые преследовали тебя все это время.
Особенно после того, как ты уже попробовал и форель, и угря, и севрюгу, и свежего лосося.
Господи… Да, не дай бог, чтобы такое перешло в область ЖИВОТНО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ отношений!..
Вот я сейчас плыву через моря и океаны к Шуре в Америку, стремлюсь к нему всей душой и телом, а вдруг с ним там произойдет в отношении меня все то, что со мной произошло в отношении хека?! Да я же умру с горя…
В полном смятении и тоске я снова вспрыгнул на главный компьютер и застыл, глядя в ночную, мокрую, недобрую даль.
Пребывал я в таком состоянии достаточно долго, и разные печальные мысли о несовершенстве мира лезли в мою голову. Пока я не услышал, как второй помощник спросил моего Мастера:
– Алексей Иванович, а это ничего, что ваш котяра сидит на главном компьютере?
– А ты боишься, что Мартын своими яйцами может на него как-то воздействовать и компьютер начнет выдавать погрешность за погрешностью? – рассмеялся Мастер.
– Я не о компьютере пекусь – что с ним станет? Я тревожусь за яйца Мартына, – сказал второй помощник.
У меня сразу торчком встали уши и мелко-мелко забил кончик хвоста.
– Точно! – подхватил молоденький Штурман. – Я вчера перед выездом в порт хотел напоследок еще разок натянуть благоверную, пока детеныш спит… И ни тпру, ни ну, ни кукареку!.. Висит, бедняжка, орелик мой, головку свесил, глядит на «полшестого» и делает вид, что его ничего не касается. Моя давай блажить: «Тебе сколько раз говорить, чтобы ты возле микроволновой печки не садился? Вот ты и облучился!..»