КЖД III
Шрифт:
Они дотащили парня до лежанки, помогли улечься и принесли ему воды. Кальдур пошёл за следующим, но Дукан остановил его, схватив за руку.
— Ты парень помогай раненым и следи за лагерем. А мы с Розари поохотимся немного. Офицера поищем темников. Да заодно с отрядом их разберёмся. Скажу Вокиму, чтобы фору нам дал, а потом следом засылал своих ребят, чтобы концы подчистили.
— Понял, — Кальдур кивнул. — Сильно там не подставляйтесь.
— Разумеется. Ты тут тоже не зевай. Прилететь может откуда не ждёшь.
Дукан махнул Розари, и они пошли к шатрам командиров. Кальдур
— Анижа, — сказал он строго, когда она зашила рану и уже забинтовывала поуспокоившегося воина.
— Занята, Дур, — отмахнулась она. — Потом приставать будешь.
— Среди раненых могут быть переодетые темники. В оба глаза смотри.
— Да мне какая разница кого лечить? — бросила она, не поднимая глаз. — Все люди — люди.
— Просто кто-то может причинить тебе вред. Я присмотрю, но всякое может случиться. Обещай, что будешь осторожна.
— Обещаю.
Она закончила и быстрым шагом пошла к следующей лежанке. Там её уже ждал молодой парень без сознания с окровавленным лицом и головой, его принесли одним из первых.
— Шо опять? — раздался громкий и беспардонный голос.
Из землянки позади госпиталя вывалился заспанный и ещё пьяный мужчина, в фартуке настолько перепачканном кровью и грязью, что от его родного белого цвета осталось всего несколько чудом сохранившихся пятен.
— Ты кто? — грубо спросил Кальдур, когда мужик бесцеремонно устремился к Аниже, вытирая ещё более грязные руки о полы фартука. И преградил ему путь.
Тот остановился, удивился и сморщился, посмотрел на Кальдура, как на кусок дерьма.
— Это ты кто такой, щенок? — пахнуло на Кальдура перегаром. — Я хозяин этой богадельни. Старший целитель Мадж, по прозвищу Троечка, к твоим щенячьим услугам. Может, дашь мне проходу, и осмотреть этого несчастного, пока он копыта не откинул?
Кальдур смутился и отступил на шаг, не спуская подозрительного взгляда с пьяницы. Тот миновал Кальдура, отодвинул Анижу, деловито склонился над раненым и осмотрел его голову.
— Охренеть, — снова пахнуло перегаром, Кальдура смерили презрительным взглядом. — Понаберут шакалов каких-то.
— Сколько раненных? — перебила Анижа, показывая старшему целителю, что ему нужно вернуться к работе, а не смотреть на посторонних.
— Сколько? — он снова отвлёкся от осмотра и выпучил на неё глаза. — Да понятия не имею. Столько будет, что мы и половины посмотреть не успеем. Вчера только с две сотни было. Сегодня остальных несут. Собирали по лесам тех, кто сам не смог добраться или кого бросили. А это значит… они тяжёлые будут. И мало кто выживет. А ты кто такая, девка? Мне что сегодня опять со всеми нужно будет разговаривать и отвечать на все тупые вопросы, которые только придут в голову бездельникам?
— Я Анижа, — сухо ответила она. — Училась в монастыре. Буду помогать.
— О, — Мадж расцвел в короткой и желтозубой улыбке. — Жричка — эт хорошо. Но ты наверно ни черта
— Нет, — коротко ответила она.
— Нет? — Мадж удивился и смутился, он явно не привык, что ему перечат.
— Я обучена хирургии в достаточной мере, чтобы латать раненых. И этот ещё поживёт, когда я с ним закончу и сброшу давление крови с черепа.
— Ха, — улыбка Маджа стала шире. — Умная значит? А этот дураком останется, даже если выживет. Ну… ладно. Лечи, коли обучена. Да прибудет с тобой Госпожа. И с твоими пациентами в большей мере. Мне забот и без тебя хватит. Пойду будить своих.
Мадж поднялся на ноги, икнул, снова уничижительно посмотрел на Кальдура, и полез в дыру из которой появился. Анижа склонилась над раненым, смочила тряпку в миске с водой, протёрла ему лоб, осмотрела рану и повернулась к Кальдур.
— Принеси мою сумку, Дур, — твёрдо сказала она. — И фляги, что мы спустили. С той самой водой.
— Мы вообще-то их для себя собирали, — попытался возразить Кальдур. — Могут ещё понадобиться. Тебя только ей и спасло… А нам ещё от наиров чёрти пойми что прилететь может. Или от гигантов тех. Надо оставить.
— Тогда принеси только одну, что брали для меня! Три оставьте себе и хоть усритесь с них.
— Ладно-ладно, — Кальдур примиряющее поднял руки, он в первый раз услышал от неё по-настоящему грубое слово. — Принесу две. Две оставлю. Честно?
— Честно, — процедила Анижа. — Иди уже. Тут люди помирают, пока мы языками мелим.
***
Темнело.
Крики раненых практически прекратились. Кто-то провалился в сон, кому-то помогли вином или чем покрепче. А кто-то уже не мог кричать.
Кальдур перестал быть полезен после того, как всех, кому нужна была помощь, разместили в полевом госпитале или его окрестностях. Держать раненых и таскать им воду, еду и всё необходимое, начали помогать легкораненые и совсем юные мальчишки, привязавшиеся к лагерю, которых отправлять в бой было ещё слишком рано.
Он прошелся по лагерю, вышел за его пределы, оценил позиции, и пришёл к выводу, что он охраняется неплохо и большой отряд к нему просто не выйдет незамеченным. Госпиталь ему слабым местом так же не показался — многие легкораненые не расстались с оружием и доспехами, и теперь, после своей неудачи на поле боя, бдительности не теряли и не собирались так просто и глупо расставаться с жизнью.
Доспех его не чувствовал ни врагов, ни бледных, ничего ужасного на горизонте.
Он послонялся ещё немного по округе, поискал Розари и Дукана, не нашёл, и вернулся к приютившему их шатру Вокима. Там было пусто, стража узнала его, пропустила, но несколько раз захаживала и смотрела, чем он занимается и не вредитель ли он. Кальдур не смог найти себе занятия. Даже какой-то юркий пацанёнок не пожелал видеть его в помощниках в порученном вопросе приготовления пищи для обитателей командирских костров.