КЖД VI

Толбери Рост

Это чувство было приятным, и даже каким-то неизвестным. Везде, где бы он ни находился на протяжении жизни — он быстро приходил к роли белой вороны. Но тут, посреди невероятных размеров военного лагеря, он был всего лишь солдатом, готовым отдать свою жизнь за лучший мир и благое дело. Он тренировался, разминал покрытое шрамами тело, пытался вернуть ему былую подвижность, учился ходить в тень, наслаждался этой силой и своей незаметностью, просто наблюдал за людьми и изучал их.

Розари мучилась. Вкус её мыслей был настолько ядовитым и кислым, что Кальдур пытался

держаться подальше. Несколько раз он попытался говорить с ней, но рана была слишком глубока, и он решил дать ей время во всём разобраться. И наблюдал и за ней тоже. Он всё не мог представить, как Розари смогла совершить этот удар, и как темникам удалось сломать старика. Он бы поверил во что угодно, но не в то, что самыми долгими пытками или ярким золотом можно заткнуть такую ненависть. Этот вопрос начал лишать его сна.

А ещё он слышал самые разные слухи.

Часть беглецов из шахт отступила, но не к в лагерь, а к горе, и скрылась за воротами. Отступников клеймили самыми разными словами и даже находили им оправдание в том, что в сражении победит зима, и они ещё неплохо разменяли свои шкуры.

Все боялись холодов, и понимали, что штурм нужно начинать немедленно, но ещё не все войска достигли подножья.

На этот раз, когда победа над темниками будет совершена, и Госпожа обретёт свободу, никакой милости к врагу не будет. Крепость падёт, и всю зиму будут делаться корабли, чтобы нанести темникам последний визит, и не оставить на острове Зиль ничего живого.

Чудовища, даже без Света и защиты Госпожи, уже никого не пугали. Жить под гнётом заразы Морокай и превращаться в темников, предавая всё что тебе дорого — вот, что было по-настоящему страшно. И этого, как от пожара, люди королевства были готовы бежать, сломя голову и не оглядываясь. Пускай на чёрные мечи, клыки и когти.

***

Розари ждала его на вершине скалы, откуда он последние ночи смотрел на свою цель — Небесный Дворец. Он сел и прислонился к ней своим плечом, чтобы она буквально почувствовала, что он рядом.

— Переварила? — спросил он.

— А это имеет значение? — тихо ответила она.

— Хочешь поговорить об этом?

— Нет. Не хочу.

Он вздохнул. Попытался придумать с чего бы связать разговор, но она придвинулась ближе, обняла его руку и всё-таки начала.

— Просто... ближе-то у меня никого и не было. Не понимаю.

Он снова вздохнул, пытаясь проникнуть в её голову, и увидеть её глазами то, что произошло с Дуканом. Но он уже и так знал, принял разумом ночь назад, но всё никак не мог принять сердцем.

— Не все беглецы с рудников последовали за нами, — ответил Кальдур, и их глаза встретились. — Часть ушла за ворота, к своим хозяевам. И там же, за воротами, мы видели немало наших. А те убийцы у Соласа? Я бы ещё поверил в две-три чёрные душонки, способные на такое предательство, но там, за их стенами сотни наших... Никакое это не предательство, не страх и не золото... Морокай что-то с ними сделал. Всё-таки смог найти ключ к их умам.

— Что?..

—

Иначе никак не объяснить, что старик правда был с ними... Он их всей душой ненавидел, если только... Если только ты не ошиблась, Розари...

— Сердце не обманет... — прошептала она. — Я слышала. Он хотел увести меня, надеть ошейник, а когда я не послушалась, он меня ударил и натравил свою удавку... И всё это он делал честно, не играя, не притворяясь. Он боялся меня... Как боятся темники... И у него почти удалось убить меня...

— Ты ведь тоже была ему родной, — Кальдур нахмурился и качнул головой. — Кто может поднять руку на свою дочь? Морокай нашёл способ. Нету твоей вины. Только этого монстра. Скоро он заплатит сполна за всё что нам сделал.

— Заплатит ли?.. Мы такие слабые, Кальдур... Ничего не можем сделать.

— Это мы ещё посмотрим, — Кальдур посмотрел на Небесный Дворец. — Может, учителя нас и обманули, и мы не сильны как сто. Но теперь нас целая армия. И мы пойдём в первых рядах, и сделаем, что требуется. По капле с гор Явор собирается. И соберётся так, что темники утонут.

***

Шестая Битва.

Он встретил её начало совсем юнцом. Трясся от страха и ответственности, заставлял себя делать каждый шаг, не хотел быть там, не хотел нести ношу Избранного. Но нёс. Плохо и неумеючи, наделав столько ошибок, и всю жизнь желая быть кем-то другим.

Какого это вообще не быть Кальдуром?

Желаний у него не осталось. Как и страха. Только такая длинная дорога, на которой он оставил лишь мертвецов.

Братья и сёстры. Дядя. Родная деревня. Анижа. Учитель. Дукан. И ещё сколько людей, лиц которых он не помнит?

Если почти всё, что он любил и знал когда-то, теперь мертво, может ли он сам считать себя в полной мере живым? И нужна ли ему теперь эта самая жизнь?

Он мог скрыться от всего этого. Остаться в горах и прожить всю жизнь оглядываясь и думая о том, чего он так и не сделал.

И что из этих двух вариантов лучше?

Он никогда не узнает.

У него теперь нет ничего, кроме служения Госпоже. Наверное, это и есть, быть Избранным.

***

Военный совет собрался в самом большом из шатров на рассвете. Розари осталась снаружи, доверив ему представлять столь малочисленных теперь кайрам. Среди буйства красок одежд аристократов самых разных домов и закоулков Эррезира, красно-белой формы Войска Рассвета и старой формы, которую Кальдур уже и не надеялся увидеть, он не заметил знакомых лиц.

Один из военачальников поднял руку вверх, призывая к тишине. Все замолчали, и вдруг повернулись к Кальдуру. Он даже вздрогнул, с неудовольствием осознав, что его заклинание незаметности опять разрушено.

— Ты тут дольше всех, — обратился он к Кальдуру. — Что скажешь, Избранный? Говори всё, что успел узнать.

— Ну, про рудники вы в курсе... — Кальдур немного замялся, но быстро взял себя в руки. — У темников было много форпостов в ущельях и на подступах к горе, часть мы успели сломить, но теперь они просто отступили, и брать все эти высоты и скалы не нужно.