La Dolce Vita

Утро

Я смотрю на неё, спящую, и мне спокойно и светло. Я всегда просыпаюсь раньше. Я – жаворонок. Я тихонько встаю, но она всё равно просыпается от моих осторожных движений и спрашивает, не открывая глаз, всегда одно и то же:

– Ты уже всё? А сколько время?

– Восемь почти, – говорю я негромко, как будто боясь спугнуть тишину утра.

Она поворачивается на бок и сладко почавкивает, показывая, что у неё в распоряжении ещё два-три часа законного сна. Я присаживаюсь рядом с кроватью, провожу рукой по её голове, беру её руку в свою и говорю:

– Спи.

Она кивает по-прежнему с закрытыми глазами и добавляет:

– Кашу не забудь.

Я делаю гримасу и она, не глядя зная моё выражение лица, говорит:

– Давай, давай, я проверю.

Последнее слово всегда должно быть за ней. Я не возражаю. Она засыпает, а я осторожно убираю свою руку и иду в душ. Я принимаю контрастный душ – три раза горячий и три раза холодный. Сна как не бывало. Выхожу из душа и иду к окну на кухне. За окном – воскресенье, лето, июнь, ясная погода, и всё это сразу и это прекрасно и волшебно! Солнце уже высоко и лупит в окно своими лучами. Я раскидываю руки и мне хочется вырасти и расширится до размеров дома или горы, чтобы впитать в себя как можно больше солнечных лучей, забить светом каждую клеточку про запас на пока ещё неблизкую, но долгую, длящуюся

целую вечность, зиму. Я стою и наслаждаюсь ещё не горячим утренним солнцем, ощущая кожей его щедрое тепло, чувствуя, как оно проникает в мышцы, в кровь и каждую косточку. Потом я делаю, не торопясь, в удовольствие, небольшую зарядку на растяжку и варю кофе. Кашей я займусь как-нибудь потом. Кофе сварился, я пью его маленькими глотками, ощущая, как его живительная горечь с еле заметной кислинкой пронизывает мозг и открывает сверху уже знакомый поток образов и мыслей. Теперь я готов работать. Но перед этим я возвращаюсь в спальню, встаю в дверях и смотрю на неё. Она уже успела повернуться опять на спину и видит седьмой сон, который обязательно расскажет мне, когда проснётся. Её рот полуоткрыт, тонкие руки раскинуты на кровати и голые ноги, как всегда, торчат из-под простыни. Я стою и любуюсь её родным, знакомым лицом, легко угадывающимися под простыней изгибами её стройной фигуры, руками с тонкими бледно-синими венками и красивыми тонкими пальцами. Я слежу за её редким, неглубоким дыханием, подстраиваюсь под её медленный ритм и мне кажется, что я чувствую, как невидимый и живительный воздух прямо из лёгких растекается по её телу, неся жизнь в каждую клеточку. Утреннее радостное солнце, пробиваясь в щёлку между неплотно задвинутыми шторами, падает на её шею и я любуюсь её тонкой, нежной светящейся кожей и почти незаметно пульсирующей артерией, спокойным ритмом символизирующей торжество, вселенскую неизбежность и вечность жизни. Я любуюсь тонкой прядью её волос, естественно и небрежно лежащей на виске. Я любуюсь её ресницами, изредка вздрагивающими, когда она видит что-то во сне. Я смотрю на неё и вспоминаю, какая она была, когда мы познакомились. Молодая, красивая, тонкая, быстрая, изящная и осторожная, как лань. Быстрая в движениях, решениях и играх, она менялась, когда встречалась с чем-то новым. Тогда она почти замирала и внимательно-выжидательно присматривалась и прислушивалась ко всему вокруг. Помню, мы летали на море отдыхать, шли на пляж, она скидывала платье, заходила в воду по щиколотку и останавливалась. Она стояла, настороженно, как дикая лань, прислушиваясь к своим ощущениям, смотрела долго вдаль, постепенно входя в один ритм с небом и морем, привыкая к ласковым волнам и тёплому ветру. Не обнаружив ничего опасного, постепенно она менялась – осторожность в глазах уступала место игривым искоркам или отрешённой задумчивости. Она ныряла в воду, становясь с ней одним целым, полностью вверяя себя этому бесконечному простору и огромной массе воды. Потом, наплававшись, она выходила на берег, ложилась рядом со мной и закрывала глаза. Она чуть касалась меня рукой, чтобы чувствовать меня рядом и довериться теперь мне и солнцу. И я любовался ей, её загорелой кожей, мелкими морщинками в уголках глаз, постепенно замедляющимся дыханием и её расслабленным состоянием.

Она такая и осталась. Тонкая, грациозная, игривая, иногда порывистая и бесшабашная. И по-прежнему в ней иногда проскальзывает настороженность пугливой молодой глазастой антилопки, когда она видит что-то необычное. Ничего не изменилось. Я смотрю не неё, спящую, и улыбаюсь, в тысячный раз охваченный одним и тем же волшебным чувством, которое нельзя описать – ощущением непознаваемого и необъяснимого чуда и великого дара. Скоро она проснётся, потянется и, не открывая глаз, позовёт меня, чтобы я пришёл, поцеловал её, ещё сонную и томную и вывел за руку, как спящую принцессу, из царства сна на свет. Я знаю, когда-нибудь, когда мы будем уже стариками, в одно такое же летнее, солнечное воскресное утро я встану, как всегда, рано утром. Она проснётся, скажет, что что-то плохо себя чувствует и поспит ещё, пошамкает своими старыми губами и повернётся на бок. Я возьму её сухую руку и буду нежно держать, пока она не уснёт. Уснёт навсегда. А я буду сидеть рядом, взяв за руку и провожая её в дальний-дальний, но самый лёгкий путь в её жизни. Она уйдёт тихо, мирно, спокойно и естественно, как будто так и надо, улыбнувшись мне во сне напоследок. Она вылетит из тела и остановится настороженно, как и положено испуганной лани, а потом, привыкнув к новому состоянию и почувствовав необъятную, безграничную свободу, с любовью и жалостью посмотрит на меня, сидящего на краю кровати и держащего её безжизненную руку, и улетит туда, где душа не привязана к тесной оболочке, где она свободна, как сам воздух, где везде вокруг царит вечный свет и нет даже капельки тени. Я тоже уйду вслед за ней. Чуть позже. Сначала надо будет доделать некоторые дела. Мелочь по сравнению с тем, что будет после, но надо. Надо сделать свой кофе, посмотреть в окно на текущую воду и плывущие облака, потом надо сходить в магазин, купить картошки с кефиром и хлебом. И потом надо просто посидеть на скамейке в парке и подумать ни о чём. Я ещё не всё додумал. Надо.

Бабушкин чепчик

Предисловие

Эту историю мне рассказала одна симпатичная пара, мужчина и женщина в маленьком открытом кафе у самого берега моря в одном маленьком городишке одной небольшой тропической страны. Их внешность, открытый взгляд, неторопливый и внимательный подход к разговору, спокойная и уверенная манера поведения, в которой чувствовались воспитание, образование и какой-то внутренний стержень – всё практически сразу расположило меня к ним. И более того, я полностью поверил их рассказу, от начала и до конца, несмотря на его фантастичность. Они просили не называть точное место, чтобы не выдать их скромной, но интересной и уникальной тайны, и я сдерживаю обещание. Тем более что географическая точность не главное во всей этой истории. Перед тем, как я перескажу её вам, я позволю себе лишь коротко поведать, как встретил эту пару. Городишко, где это случилось, как и страна, находится в стороне от традиционных туристических маршрутов. Меня туда занесло не совсем здоровое любопытство исследующего планету писателя, переходящее в авантюризм, и подстегиваемое ощущением накопления во всем теле и особенно в мозгу неизвестных науке токсинов от долгого пребывания на одном месте. Как-то, сидя за завтраком у себя дома, испытывая удовольствие от законченной накануне работы над одним рассказом и уже чувствуя нарастающую концентрацию вышеупомянутых веществ в организме, я листал в интернете новости, обзоры и прочие популярные и непопулярные ресурсы и наткнулся на небольшое эссе об интересных обычаях одного далёкого племени. Учуяв седьмым чувством пищу для своих глаз и мозга, я сразу же за завтраком открыл карты и начал изучать рельеф и названия городов, рек, пытаясь представить их вживую, увидеть их жителей, улицы и дома, природу и даже почувствовать влажность воздуха. И, надо отдать должное моему воображению, это мне удалось. Я закрыл планшет и глаза и отдал себя в руки судьбы, предварительно сообщив ей координаты цели. До сих пор она была очень благосклонна ко мне и у меня не было ни малейшего повода сомневаться в её верности. Я уже видел неповторимые закаты и сказочные рассветы над океаном, слышал пение диковинных птиц, плеск волн, сакральный звук барабанов местных жителей и вой ночных хищников.

Стечение нескольких факторов – странность обычаев заинтересовавшего меня племени, удаленность места и восьминедельное пребывание дома за письменным столом за работой повлияли на меня должным образом – через два дня я уже летел в эту жаркую страну, составляя маршрут прямо в самолёте, благо времени у меня, учитывая длительность перелета, было предостаточно. Я вновь открыл карту той местности в планшете и начал блуждать по ней взглядом, прислушиваясь и принюхиваясь к названиям городов, деревень, гор и рек. На шестом городишке во мне что-то ёкнуло. Я решил, что это намёк и не стал дальше ломать голову, медитируя над картой, а выбрал его в качестве первого объекта для знакомства, предоставив выбор дальнейшего плана передвижения Бог знает каким отделам правого полушария.

По прилёту я на удивление быстро нашёл машину напрокат, не стал задерживаться в маленькой, но очень гордой столице, судя по виду первых встреченных мной в аэропорту её представителей в образе таможенника, полицейского и двух таксистов, и отправился в тот маленький прибрежный городишко. Так же быстро я нашёл там отель, располагавшийся на самом берегу океана и переночевал в нем. Следующим утром, хорошо выспавшись, я завтракал в открытом кафе при отеле с видом на море. И городишко, и кафе и, тем более завтрак, были совершенно обычные. Застойная интоксикация домоседства уже практически полностью прошла, последние молекулы её неумолимо выветривало утренним морским бризом, и в крови нарастал поток разных хороших гормонов, знакомое освежающее действие которых я отчетливо ощущал каждой клеточкой своего тела. Поэтому я уже абсолютно никуда не торопился и начал утро с чашки черного кофе, который я смаковал, потягивая маленькими глотками и постепенно просыпаясь, любуясь морем и нащупывая местный размеренный ритм жизни. Начало дня мне понравилось и я намеревался далее продолжить яичницей с тостами и листьями салата, сбрызнутыми соком лимона, чтобы затем не спеша составить дальнейший план перемещений по этой далекой жаркой стране. Попивая кофе, я начал приглядываться к паре белокожых и молодых, по сравнению со мной, людей лет тридцати пяти. Я заметил их с самого начала и удивился, встретив европейцев в этом тропическом захолустье. Они сидели, обнявшись, за крайним столиком и смотрели на море. Когда я вошёл в кафе, они обернулись вполоборота, уделили оценке меня три секунды и продолжили своё занятие. Он периодически потягивал кофе, она потихоньку откусывала яблоко. Их столик располагался сбоку и немного впереди от меня, так, что я мог видеть только их профили. Но даже с такого ракурса я заметил то, что меня удивило. Должен совершенно искренне признаться, что редко видел столь безмятежные выражения лиц. Более того, безмятежность была во всем – в их расслабленной позе, в неспешном ритме их завтрака, безмолвности их созерцания и чем-то неуловимым отличалась от расслабленности обычных туристов. В их глазах не было ни показной усталости от пресыщенности уже повидавших всё путешественников, ни ленивой неги серфингистов со стажем, за которой скрывалось нетерпеливое ожидание ветра или волн. Неистребимый интерес к странным вещам велел мне непременно познакомься с ними и раскрыть тайну их безмятежности, тем более что утро было свободным и у меня не было никаких планов на него. Но я не торопился. Я приступил к яичнице, съел её, не торопясь, наслаждаясь каждым кусочком, прекрасным утром и изредка поглядывая на молодую пару, потом попросил себе ещё кофе и только после этого решил подойти к ним. Я взял свою чашку и направился к их столику. Пара отвлеклась от моря и посмотрела на меня, одарив лёгкой искренней улыбкой. Я приветствовал их и спросил разрешения присесть. Мужчина и женщина немного удивленно, но быстро предложили мне место напротив. При этом в их взглядах появилось любопытство и они некоторое время изучали меня. Я решил обойтись без лишних вступлений о хорошей погоде, качестве кофе и матрасов в этом отеле, сразу представился, сообщил о своих планах в этом месте, а также откровенно признался мужчине и женщине, что они мне понравились и я хотел бы, сугубо как писатель, узнать, что делает столь симпатичная пара в этой дыре. Мужчина и женщина продолжали меня исследовать все это время и в конце на мою просьбу рассказать о себе с улыбкой переглянулись, как будто быстро обменявшись мыслями. Мужчина улыбнулся чуть шире, женщина в ответ пожала плечами и тоже улыбнулась. Мужчина переспросил моё имя и сказал:

– Да, да, мы читали что-то Ваше. Историю собаки и ещё рассказ про легионера. Помнишь, Марта? Было интересно. У Вас красивый слог и Вы умеете работать с сюжетом.

Я скромно поблагодарил и спросил, не имеют ли они какое-то отношение к литературе.

– Имеем. Вернее, имели, – улыбнулся мужчина и посмотрел на спутницу. – О чём Вы собираетесь писать на этот раз в этой дыре? – спросил он, посмотрев на меня чуть пристальнее и предложил хлеб. Я почувствовал в его тоне и изучающем взгляде тень иронии.

– Хочу немного поизучать обычаи одного местного племени. Может быть, выйдет что-нибудь из этого. А вообще, хочется писать о жизни, молодые люди, о жизни! – сказал вдруг я, повертев чашку с кофе. – Жизнь – единственная вещь на свете, о которой стоит писать и стоит читать. Жизнь во всех её проявлениях. И мне это очень нравится. И что самое интересное – о чём бы ты не писал, ты пишешь о жизни. Знаете, вы, возможно, сочтете это болтовней, но это… ощущение Космоса. Чувство, что даже самая малая вещь на Земле, самая вроде бы незначительная история в нашей жизни связана с жизнью в глобальном своём смысле, связана с Вселенной и представляет собой её маленькую модель, отражает суть Вселенной… Извините, я, наверное, слишком помпезен?

Мужчина и женщина опять переглянулись, продолжив загадочный молчаливый диалог глазами и потом вдруг рассмеялись.

– Хотите, расскажем Вам историю? У Вас есть время? – спросил мужчина, слегка подавшись вперёд.

Я ответил, что времени у меня навалом, до обеда я совершенно свободен, а равно и после него, что мои туземцы живут здесь, не меняя обычаев, тысячелетиями и вряд ли успеют их забыть за несколько часов или даже дней, которые я готов провести здесь ради увлекательной истории.

Пара ещё раз переглянулась и они улыбнулись друг другу.

– Окей, тогда запаситесь побольше кофе и терпения. Меня зовут Питер, мою жену – Марта. Мы из Лондона. – начал Питер. Женщина, видимо, довольная таким началом, утвердительно кивнула и повернулась к морю, предоставив своему спутнику продолжать рассказ. Она положила голову на плечо мужа и стала смотреть вдаль сквозь полуприкрытые веки. На её лице опять появилось то расслабленно-счастливое выражение, которое я спугнул своим приходом.

Дальше последовал рассказ, который я и привожу ниже, трансформировав его в более удобную форму и ведя повествование как бы от лица Питера. Я сохранил в целом оригинальный стиль изложения, добавив от себя, конечно, немного художественных украшательств, что-то переставив местами, а что-то опустив – в общем, привёл устный содержательный рассказ в рамки печатного повествования, как требуют законы жанра. Запаситесь кофе и терпением, как сделал я в тот день.

Было обычное осеннее утро. Мы проснулись, как всегда, по будильнику. Я наощупь загасил его, полежал ещё минуту с закрытыми глазами и потом приоткрыл их. За окном накрапывал дождь, неторопливо, но уверенно пришедший в Лондон с Атлантики еще три дня назад. Ему понравился Лондон и вообще Англия и по всем признакам он собирался погостить у нас еще пару недель. Ничто не предвещало наступление неожиданных событий. Вы подумали о чём-то плохом? Логично. Неожиданные события редко бывают приятные. Но в данном случае я имел в виду вообще любое событие. Начало дня было таким серым, что не предвещало вообще никаких событий, ни хороших, ни плохих.