La Salvadora
Шрифт:
— Сдавайтесь, мисс, — проворковал он, держа её узкие запястья одной рукой, а второй, свободной, нарочно медленно вынул конверт из кармана её обмундирования. — Данные у меня, поэтому сопротивление бесполезно.
— А если я сопротивляюсь лишь для того, чтобы вас подразнить? Что вы на это скажете, суперинтендант Малфой?
— Тогда считай, что ты не только раздразнила меня, но и чертовски завела, — сказал он, разворачивая Гермиону к себе и впиваясь долгожданным поцелуем в её манящие губы, чувствуя их ласковую покорность и сходя от этого с ума.
Проклятье, как же сильно
========== -7- ==========
После дружного обеда все наконец разъехались по домам (к радости Драко, которую тот старался не показывать слишком уж явно), и он, надеясь на то, что Гермиона, как и он сам, хочет продолжить начатое на полигоне, пригласил её к себе.
К счастью, она не стала придумывать никаких отговорок, ответив на его приглашение согласием, хоть и отчаянно при этом порозовела.
Они быстро доехали до дома Драко, но лишь когда вошли к нему в квартиру, Гермиону осенило:
— Ох, слушай…
— Что такое? — сдержанно спросил он, а на деле уже готов был взорвать весь мир, чтобы только его девочку оставили в покое.
Но всё оказалось гораздо любопытнее.
— Ты не мог бы дать мне, во что переодеться?
— Мог бы, — Драко мгновенно расслабился и плутовато улыбнулся. — Утром.
— Мне нужно сейчас, — пробормотала Гермиона, стесняясь, — дело в том, что у меня под лыжным костюмом только термобельё.
— Ух ты… — Драко даже присвистнул. — Почему же ты раньше молчала? Я бы воспользовался этим ещё в лесу.
Она вся вспыхнула, а Драко, решив не мучить её слишком сильно, тихонько посмеиваясь, принёс ей свою рубашку, которая, как выяснилось после примерки в ванной, доставала Гермионе до середины бедра и выглядела, как короткое платье с пуговицами, не говоря уж о том, что смотрелась вся эта композиция… безумно сексуально.
Но стоило Драко только приблизиться к Гермионе, не пряча горящего желанием взгляда, как она, решив немного оттянуть важный момент и раззадорить и себя, и его, ухватилась за спасительную соломинку в виде вопроса:
— Какие у тебя планы на само Рождество? Будешь отмечать с родными?
— Милая, не уходи от темы, — проворковал он, медленно стягивая с себя джемпер и футболку. — Теперь ты для меня роднее всех на свете.
— И всё-таки? — она уже хитро улыбалась, понемногу отступая назад и стараясь не заострять внимание на том, что он только что назвал её двумя самыми трепетными словами, которые она так мечтала услышать.
— Да, я планирую поздравить родителей в сочельник, но само Рождество хотел бы провести с тобой, — звякнула пряжка ремня.
— А я дежурю, — заявила Гермиона таким тоном, словно предлагала Драко решить непростую задачку, спрашивая: ну, и каков же ваш вариант ответа?
— Дежуришь? Но почему ты? — он вытащил ремень и, зашвырнув его куда-то в угол, посмотрел на неё с искренним недоумением, которое
— Именно поэтому меня и назначили, — сказала она со вздохом, который, скорее, означал томление, чем разочарование. Решив, что хватит уже ей одной изнывать от долго сдерживаемого желания, она принялась медленно расстёгивать пуговицы одолженной ей рубашки. Тонкие пальцы справлялись довольно ловко, но Гермиона нарочно делала всё не спеша, постепенно, одну за одной вынимая пуговицы из петель. Драко как заворожённый наблюдал за этим феерическим действом, и из оцепенения его смогла вывести лишь новая реплика Гермионы: — Да и, к тому же, все криминалисты — люди семейные, ты сам видел, а я вроде как одна.
— Уже нет, — хрипло сказал он, в два шага преодолевая разделяющее их расстояние и прижимая Гермиону к стене у окна. — Ты моя.
Сделав это веское заявление, не в силах ждать больше ни минуты, Драко жарким поцелуем накрыл её губы, срывая с них протяжный стон, который ещё сильнее распалил его. Гермиона отвечала ему так пылко, что срывало крышу, хоть и немного неумело, однако эта почти подростковая неопытность, которая была неудивительна после стольких лет одиночества, ещё больше возбуждала его и грела его самолюбие: ведь теперь он и только он будет открывать перед этой невероятной девушкой все прелести плотской любви и её собственной физиологии. О, она наверняка ещё не знала всех секретов, которые таило в себе её тело!
На миг оторвавшись от пленительных губ, Драко приподнял Гермиону на руки и усадил на подоконник. Его ладонь заскользила вверх по её ноге, от щиколотки к колену, а затем всё выше, выше…
«Ммм, какая же у тебя гладкая и бархатная кожа, просто чудо… И сама ты чудесна».
Продолжая страстно её целовать, он постепенно добрался рукой до нижнего края так до конца и не снятой рубашки, забрался под неё и осторожно, стараясь не спугнуть, нащупал ткань трусиков. В этот момент Гермиона слегка укусила его за нижнюю губу, тем самым как бы поощряя и прося продолжения, и Драко не заставил себя ждать. Одна его рука принялась поглаживать внутреннюю поверхность девичьего бедра, а вторая наконец скинула с плеч ставший ненужным элемент одежды и жадно, но с каким-то невыразимым трепетом обхватила открывшуюся взору упругую грудь.
Это интимное прикосновение сорвало с губ Гермионы очередной стон, и Драко ненадолго оторвался от нежных губ, чтобы рассмотреть её всю.
— О… — только и смог выговорить он, абсолютно опьянённый восхитительным видом обнажённой девушки: стройное хрупкое тело с плавными изгибами, трогательно худые колени, небольшая, но — для него — умопомрачительно аппетитная грудь, влажные от поцелуев губы и, самое главное, глаза. Подёрнутые пеленой желания, затуманенные дурманящей страстью, отражающие всё, что творилось сейчас в её душе. — Ты такая красивая… — прошептал он, не сводя с неё влюблённого взгляда, и опустился перед ней на колени. — Как же я хочу тебя…