Лабиринт любви
Шрифт:
Герцог и Фредди остановились в дверях, держа в руках оружие. Люсиль и ее муж, казалось, окаменели.
На мгновение воцарилась тишина, затем герцог сказал:
— Я точно знаю, как вы двое собирались получить с меня деньги. Я также знаю, что вы, Хедли, собирались убить одного из моих гостей!
— Это не правда! — воскликнула Люсиль.
— Это правда, и я думаю, Хедли, что у вас скоро возникнут трудности, когда придется объяснять полиции, каким образом вам,
— Вы не посмеете привлечь полицию! — закричала Люсиль.
— Если вы оба не станете мне повиноваться, я обязательно сделаю это, — возразил герцог.
Произнося эти слова, он смотрел на Филиппа Хедли.
Тот свирепо поглядел на герцога, потом повернулся к своей жене и в ярости сказал:
— Зачем, черт возьми, ты меня в это втянула?!
— Мне кажется, что это вы хотели денег! — презрительно произнес герцог.
Выражение лица Хедли подсказало ему, что он был прав.
— Я оставлю вас на свободе, — сказал он, — на следующих простых условиях: вы оба немедленно исчезнете из этого дома и этой страны. Если завтра днем вы все еще будете в Англии, вас обоих арестуют по обвинению в попытке убийства!
Люсиль содрогнулась от ужаса, а Хедли спросил:
— Похоже, у нас нет выбора?
— Нет! — резко ответил герцог.
— Как ты можешь так поступить со мной, Рэйк! — леди Люсиль разрыдалась.
Герцог не обратил на нее внимания:
— Когда вы оденетесь, — сказал он Хедли, — то покинете мой дом, а мой друг вас проводит. Вы, должно быть, прибыли сюда в каком-то экипаже, так что можете подать его к главному входу, а ваша жена, одевшись, присоединится к вам.
Филипп Хедли, казалось, еще колебался.
— Вы бы лучше поторопились, — предупредил его герцог, — а то я могу передумать и послать за полицией!
Хедли торопливо подхватил лежавший на стуле пиджак и направился к двери.
Фредди последовал за ним.
— Не оставляй его одного, пока они не уедут, — приказал герцог.
— Я прослежу! — отозвался Фредди. Хедли отпер дверь, и они вышли. Люси откинула одеяло.
— Рэйк! Ты не можешь так со мной обращаться! Ты знаешь, что я люблю тебя!
— Вы мне отвратительны! — ответил герцог — И если вы не поторопитесь присоединиться к своему мужу, то, предупреждаю, я позабочусь и о вашем аресте.
Он вышел в будуар и, захлопывая за собой дверь, услышал, как Люсиль испустила крик ярости.
Герцог вернулся в свою спальню и запер дверь. Он подумал, что Люсиль вряд ли последует за ним, но не хотел рисковать.
Он подошел к двери, ведущей в спальню Девайны и прислушался.
Через двадцать минут герцог услышал шаги ночного лакея, который выносил багаж из комнаты леди Люсиль.
Он вспомнил, что к завтрашнему дню следует подготовить разумное объяснение ее внезапного отъезда.
Обычная причина — болезнь близкого родственника — по его мнению — вполне подходила.
Однако он знал, что через некоторое время в Мальборо-Хаус обязательно пойдут разговоры.
Почему леди Люсиль внезапно уехала за границу?
Почему он вдруг утратил к ней интерес?
Это его не волновало. Он думал только о том, что Божьей милостью и с помощью Девайны он спасен.
Через некоторое время Фредди постучал в его спальню.
— Они уехали! — довольно произнес он, когда герцог отпер дверь.
— Спокойно?
Глаза Фредди блеснули.
— Брань на вороту не виснет! Герцог рассмеялся. И затем сказал:
— Никто не должен об этом знать!
— Я не дурак, — откликнулся Фредди, — и думаю, что вы разделались с ним очень умно! — Помолчав, он добавил:
— Неужели они собирались утопить леди Бранг?
— Хедли следовало бы повесить! — жестко сказал герцог. — Без сомнения, так оно и будет рано или поздно.
— Он, конечно, этого заслужил, — согласился Фредди. Говоря это, он зевнул:
— Я возвращаюсь в постель, — сказал он, — если, конечно, у нас под рукой нет других драм?
— Я думаю, для одной ночи этого достаточно! — ответил герцог.
Фредди ушел в свою комнату, а герцог захлопнул дверь и лег в постель.
Он снова подумал о том, как он благодарен Девайне.
Девайна тоже слышала, как лакей переносил чемоданы леди Люсиль, и гадала, что происходит.
Ей хотелось это узнать. Она спрашивала себя, будет ли ошибкой войти в комнату герцога и спросить, все ли в порядке.
Тут она сказала себе, что ее мать была бы шокирована этой идеей, и осталась в постели, дрожа от страха, но не за себя, а за герцога. «Я люблю его!»— снова и снова говорила она себе.
Как будто лунный свет пронизывал ее тело.
Когда все успокоилось, она стала думать о себе и своем положении в доме герцога.
Она спасла его, он поцеловал ее, и это было самое прекрасное в ее жизни.
В то же время он считал, что она была замужем, но не думал, что был обманут ею, а если бы узнал об этом, еще не известно, как стал бы себя вести с ней.