Лабиринт миров
Шрифт:
Трескотня отдельных выстрелов слилась в протяжный рев. И вихрь, поднятый разрывными пулями в местах их удара о землю, мгновенно скрыл от Лосева и стрелку, и стоявшего возле нее стрелочника.
Когда пыль осела, около стрелки уже никого не было. Лишь с веток соседних деревьев кое-где свешивались кровавые ошметки того, что еще совсем недавно было телом стрелочника.
Зуров и Лосев подошли к стрелке почти одновременно. Около нее не осталось ничего, кроме неглубокой, пахнущей тринитротолуолом воронки.
— Ты не дождался
— Этот человек пообещал убить меня первым. Я не забываю подобных обещаний.
— И все-таки ты не дождался приказа… Какое-то время ему понадобится для того, чтобы вновь сложить свое тело из клочков, в которые ты его превратил.
— Думаешь, ему это удастся?
— Кто знает. Организм посредников не имеет ничего общего с обычной человеческой органикой. Они полностью перестроены Гифроном. Разве что от прежней психики кое-что осталось.
— Будем переводить стрелку?
— Зачем? Ведь именно это и собирался сделать стрелочник. Ты увидел его раньше меня. Уверен, что он не успел перевести стрелку до того, как ты открыл огонь?
— Он ведь мог это сделать заранее, задолго до нашего появления.
— Ты прав. И опять мы должны выбирать одну из двух дорог, не зная, куда она ведет. Иногда мне кажется, что стрелочник выполнял чисто символическую роль и ничего не изменится после его исчезновения.
— Кое-что изменилось… Посмотри на дорогу сзади нас!
— Она словно покрыта снегом!
— Этот снег движется и состоит из отдельных существ.
Лосев схватил бинокль, в котором, по-видимому, не нуждался Зуров.
— Трансферы! Бежим к поезду! Пулеметы у нас впереди, мы не сможем от них отбиться, если они нас догонят!
Поезд несся вперед с предельной скоростью, стрелка манометра давно перешла за красную черту, но расстояние между ними и преследователями тем не менее постепенно сокращалось.
После того как Зуров дал несколько очередей назад, вдоль поезда, трансферы резко сократили зону атаки и сейчас мчались за ними узким, вытянутым клином, вдоль полотна железной дороги, в мертвой зоне, куда не могли достать пулеметы Зурова.
На крыше паровозной будки была ракетная батарея, но в орудиях имелось всего четыре ракеты, и Лосев не спешил с ними расставаться, приберегая на самый крайний случай. Он понимал, что времени перезарядить установку у них не будет.
Из-за стремительного отъезда и бешеной погони они даже не заметили, как проскочили стрелку. Лосев плохо представлял, куда именно идет поезд. К Южноуральску-два или к смертельно опасному туннелю? Впрочем, сейчас это имело чисто теоретическое значение. Смертельная опасность преследовала их по пятам.
Их уже отделяло от передней цепочки трансферов не более полусотни метров.
После нескольких столкновений с людьми эти живые мины изменили тактику и держались друг от друга на достаточном расстоянии, чтобы не
Отдельные вздохи паровых клапанов на цилиндрах слились в долгий протяжный вой, облака пара и белесого едкого дыма оставляли позади поезда длинный шлейф. Лосев, трудившийся рядом с Сурковым над паровозной топкой, не знал, что произойдет раньше, — взорвется котел или под колесами прозвучит грохот разрыва живых мин.
— Нам не уйти! Почему ты не стреляешь?! Осталось всего метров двадцать!
Лосев прильнул к прицелу. Сурков прав. Еще несколько секунд промедления, и будет поздно… Он нажал на гашетку одной из пушек, хорошо понимая, что тем самым сжигает за собой последний мост.
После взрыва ракеты и нескольких ближайших трансферов полотно дороги в этом месте исчезло, а перекрученные рельсы повисли по бокам насыпи как какие-то странные, футуристические украшения.
Зато передняя цепочка преследователей потеряла темп и несколько отстала. Увы, ненадолго.
Терять теперь уже было нечего, и Лосев выстрелил еще два раза. Оставалась всего одна ракета.
Неожиданно стало совершенно темно, и грохот несущегося на всех парах состава превратился в оглушительный рев.
— Что?! Что случилось?
— Туннель! Мы в туннеле. Сейчас будет переход. Держись! — крикнул Сурков, и уже ничего нельзя было изменить.
Поезд дернулся, словно налетел на скалу. Оглушительный свисток, которым Сурков пытался предупредить остальных о новой опасности, захлебнулся и смолк на длинной печальной ноте.
Полная тьма сменилась серыми промозглыми сумерками, но они все еще продолжали мчаться куда-то под грохот состава.
— А что было бы, если бы здесь не оказалось железнодорожной колеи? — спросил Сурков, и Лосев долго молча смотрел на него, Словно увидел впервые. В конце концов, так и не ответив на его вопрос, Лосев сказал:
— Сбрось пар. Котел может взорваться. Полоса тумана скрывала от них окружающий пейзаж. Лосев высунулся из будки, пытаясь хоть что-то разобрать в окружающей местности, но, кроме небольшого куска полотна, ничего не было видно. Даже соседнего вагона.
— Так куда мы попали? — вновь спросил Сурков.
— Хотел бы я это знать…
Зона недавнего боя на обзорном экране Павловского напоминала кладбище. Искореженные обломки роботов, взорванные укрепления из пластибетона, похожие на огромные фантастические растения, обуглившаяся и оплавленная земля… И щупальце Гифрона, которое все еще продолжало светиться. Правда, оно оставалось неподвижным уже второй час, и его свечение постепенно слабело, свидетельствуя о том, что энергетические процессы внутри его идут на убыль. Все это давало надежду на успех операции — пока небольшую, поскольку Гифрон в любую минуту мог ответить на их атаку там, где они этого совсем не ждали.