Лабиринт миров
Шрифт:
Такие вещи происходят везде, где только исчезает государственный контроль над территорией и перестают действовать силовые структуры, которые в обычной жизни сдерживают этих мерзавцев.
Оставайтесь на месте и не вмешивайтесь без крайней необходимости. Я посмотрю, кто там, за этой баррикадой, и попробую с ними договориться.
Неторопливо, но в то же время собранно, Лосев направился к перевернутым карам. Сейчас его тело напоминало туго взведенную пружину. Он чувствовал какое-то движение за линией баррикады и ощущал смертельную опасность, исходившую
«Возможно, все же мне удастся решить дело миром. Схватка для нашего малочисленного отряда может обернуться катастрофой».
Наверно, его мужество и то, что он шел один, без всякого оружия, произвело на его противников должное впечатление.
Шестеро пестро одетых мужчин с яркими бубновыми тузами, нашитыми на рубахах, вышли ему навстречу.
В руках у них поблескивал металл. Ножи, цепи, самодельные сабли. Наверняка в глубинах баррикады скрывались и другие — с более серьезным оружием.
Впереди, шага на два опередив остальных, шел широкоплечий худощавый мужчина с гривой седых волос. Остановившись в двух шагах от Лосева, он спросил:
— Ну и что тебе здесь нужно? Ты что, неграмотный, читать не умеешь?
— Мы хотим пройти через вашу территорию к старой железнодорожной свалке.
— Всего лишь пройти. Но проход через нашу территорию оплачивается. Надеюсь, ты знаешь такое правило.
— Мы могли бы предложить в качестве платы хорошее ружье. К нему есть припасы, и оно стоит дорого.
— Здесь я назначаю цену. Зачем нам твое ружье, если мы и так его получим?
— Ну, хотя бы затем, чтобы сохранить жизнь многим своим товарищам.
— Многим? Вы успеете сделать один выстрел. Самое большее — два, прежде чем превратитесь в трупы.
— Ты недооцениваешь нас. Двое из нас изучали приемы рукопашной борьбы в специальных военных школах. Десять, может быть, двадцать из вас останутся здесь навсегда. И всего-то надо пропустить нас к старой свалке.
Лосев чувствовал отчаяние; Он завел свой отряд в смертельную ловушку, из которой не было выхода. Десять или двадцать врагов… Это не было блефом, но какая ему от этого польза, если все они останутся лежать здесь, в этой пыли, орошая ее своей кровью? Только идиот мог додуматься днем, в лоб, идти на баррикаду. И уйти им теперь, конечно, не дадут.
— Зачем вам свалка?
— Мы ищем один старинный механизм.
— И что же это за механизм?
— Если я тебе расскажу о нем, то утрачу важное преимущество, не так ли?
— А ты не глуп! — Неожиданно главарь, отвлекавший его этим разговором, сделал резкое движение правой рукой, сжимавшей цепь, и она со свистом понеслась к Лосеву.
Лосеву очень не понравилось то, что в момент броска ничего не изменилось в глазах его противника. Обычно он угадывал момент удара именно по глазам. Тем не менее он поймал цепь на лету и отправил обратно, изменив угол полета так, что цепь пронеслась над самой землей и сбила с ног одного из бандитов.
— А ты не врал насчет боевой школы. Попробуем договориться. Вы отдаете нам ружье
— Зачем вам женщины? У вас нет своих?
— Ну, в этом нет никаких секретов! Они хорошо выполняют любую работу. Да и вообще — чем больше женщин, тем лучше, разве ты со мной не согласен? — Он усмехнулся, и все его лицо перекосилось из-за шрама, рассекавшего левую половину щеки.
— Как тебя зовут?
— Зачем тебе мое имя?
— Я всегда спрашиваю имя человека, которого собираюсь убить.
И, прежде чем до атамана этих картежных воинов дошел смысл ответа Лосева, тот послал свое тело вперед. Пружина распрямилась. Удар, второй, третий… Вокруг него не осталось врагов, когда он почувствовал за своей спиной спину Зурова.
— Сейчас они ответят с баррикады…
— Да, знаю. Плохая позиция. Извини, друг, что я вовлек тебя во все это…
И в этот момент, когда уже были сказаны слова прощания, раздался звук, от которого содрогнулась земля, а сверху, на баррикаду, посыпались остатки уцелевших ранее стекол.
Обстановка мгновенно изменилась. Низкий утробный рев шипоноса поражал нервную систему человека, не знакомого с этим звуком, настолько сильно, что на некоторое время делал его неспособным к разумным действиям.
С баррикады так и не прозвучало ни одного выстрела. Лосев и Зуров, не сговариваясь, бросились в разные стороны, освобождая дорогу несущемуся вдоль улицы шипоносу.
Удар этой живой горы по баррикаде был настолько силен, что обломки каров, составлявших ее основу, еще долго кружились в воздухе, а сама баррикада попросту прекратила свое существование.
— Ты вызывал его? — спросил Зуров, когда немного стих грохот падающих обломков. Лосев лишь отрицательно покачал головой. — Тогда откуда он, черт возьми, узнал, где мы находимся?
— Он узнал больше, — тихо проговорил Лосев. — Он узнал, что мы попали в беду и нуждаемся в помощи.
— Ты говоришь о нем, как о разумном существе! — протестующе воскликнул Зуров.
— Возможно, это так и есть. Мир изменился, Павел. Многие наши старые представления придется пересматривать, особенно в той части, которая касается инопланетной жизни, инопланетного разума, всего того, что живет за пределами нашей Земли. До сих пор мы знали лишь крохотную частичку нашей Галактики, а она беспредельна, и за ней миллионы подобных ей миров. Миллионы разных существ.
— Но шипонос питается людьми!
— Органикой, Павел, только органикой. Также, как мы едим коров, свиней, кур. Он мог не знать, что люди разумны. Его средства общения кардинально отличаются от наших.
— Ну, теперь ты, надеюсь, согласишься, что нам стоит воспользоваться его помощью. На этом живом танке мы пробьемся к вокзалу без всяких проблем.
Лосев не стал возражать.
Они стояли на подрагивавшей под ногами черной круглой площадке, и Зуров время от времени бросал опасливые взгляды на круглые, толщиной с руку, отверстия, в глубине которых виднелись концы острых, как иглы, шипов.