Лабиринт Осириса
Шрифт:
Халифа крутил телефон в руке, и его резкий сигнал разносился в луксорской ночи, а он был не в силах ответить, тянул, подумывал, пусть вызов будет принят голосовой почтой. Но это означало бы просто отложить неизбежное. Разговор все равно состоится – вечно от него уклоняться не получится. Бен-Рой же спас ему жизнь, когда четыре года назад в Германии вынес из горящей шахты. Халифа его должник. Каковы бы ни были его личные проблемы, он серьезно относится к долгу дружбы.
– Черт возьми, – пробормотал он сквозь зубы.
Пропустил еще пару сигналов, собираясь с духом и
– Привет, мой друг, – тихо проговорил он.
Иерусалим
Услышав голос Халифы, Бен-Рой широко улыбнулся и поднял стакан, словно собирался чокнуться с египтянином.
– И тебе привет, наглый мусульманский подонок.
Так они обычно приветствовали друг друга, шутливо нападая на культуры собеседника в знак памяти о своей первой встрече, когда они жестоко поспорили и чуть не подрались. Обычно Халифа на это отвечал «вонючий еврейский ублюдок», но на этот раз только тихо хмыкнул, давая понять, что понял шутку, и спросил, как у Бен-Роя дела.
– Потрясающе. Лучше не бывает. А у тебя?
– Нормально. Спасибо.
– Я тебя не разбудил?
Халифа заверил друга, что не спал.
– Сколько мы не разговаривали? Год?
– Не меньше, – ответил египтянин.
– Время бежит.
– Еще бы.
– Бог знает, куда оно спешит.
Халифа что-то пробормотал, но израильтянин не расслышал. Он не стал бы утверждать, но у него возникло ощущение, что его товарищ не совсем в добром здравии. Он всегда говорил негромко, а в этот вечер вообще чуть слышно. Бен-Рой подумал, не отложить ли разговор до утра. Но решил, раз уж начало положено, надо продолжать, и спросил:
– Как Зенаб?
– В порядке… – Ответ был каким-то нерешительным, уклончивым. – А Сара?
– Мы разошлись.
Последовала короткая пауза.
– Прости. И когда же?
– Несколько месяцев назад.
– Мне очень жаль.
– Мне тоже. Виноват, конечно, я. Идиот он и есть идиот.
Бен-Рой ждал, что Халифа подхватит его тон и ответит в том же духе, но тот ничего не сказал. Снова возникла неловкая пауза – египтянин был явно не в своей тарелке. Справа от Бен-Роя хлопнула дверь: в бар вернулись две женщины, которые минут пятнадцать назад ушли. Обнимая друг друга за плечи, они подошли к стойке и заказали по водке с кока-колой. Бен-Рой посмотрел на них и продолжал:
– Слушай, у меня есть кое-какие новости.
В трубке раздался щелчок зажигалки и звук затяжки.
– Только не говори, что вы заключили мир с палестинцами.
Это уже лучше – больше похоже на того Халифу, которого он знал и который ему нравился.
– Да что там мир с палестинцами, – рассмеялся Бен-Рой. – Еще более невероятное! – Он помедлил, нагнетая ожидание, и выложил: – Сара забеременела. Я буду отцом!
Он с таким вкусом и так громко об этом объявил, что услышали бармен и женщины у стойки. Бармен поднял вверх большие
– Я буду отцом, – повторил Бен-Рой, решив, что египтянин не расслышал.
– Мабрук [50] , – проговорил тот. – Очень рад за тебя.
Но по его тону этого было незаметно – голос остался безжизненным, невыразительным, что удивило Бен-Роя. А если честно – укололо. Халифа был одним из немногих – пожалуй, единственным, кому он не сообщил свою новость. И Бен-Рой с нетерпением ожидал его реакции. С той самой минуты, когда решил позвонить, предвкушал это. Отсутствие всякого отклика показалось… почти оскорбительным. Пусть они не общались больше года и четыре не виделись, пусть Халифа был явно не в лучшем настроении, но даже при всем этом Бен-Рой рассчитывал хотя бы на какой-то энтузиазм с его стороны. Рождение ребенка – великое событие, которое стоит отпраздновать. А Халифа никак не показал, что он рад. Бен-Рой подумал, возможно, он не одобряет его семейные дела – ведь он заводит ребенка вне законного брака. Не исключено. Они принадлежали к разным культурам и имели на этот счет разные понятия.
50
Поздравляю (арабск.).
– Да, то, что мы с Сарой не вместе, все немного усложняет, – Бен-Рой словно хотел поспорить с товарищем, – но мы остались с ней в хороших отношениях, и, поверь мне, что бы ни произошло, я всегда буду рядом, чтобы помогать ей и ребенку. А там кто знает, как повернется жизнь, когда он появится, – мы пока что не выяснили, кто это будет, он или она, но у меня ощущение, что родится сын… Дети многое меняют, ты это прекрасно понимаешь, и когда ребенок родится, что ж… может, мы попробуем с Сарой все исправить и жить втроем…
Он нес какую-то ерунду. Не надо было пить виски на голодный желудок.
– Понимаешь, я не собираюсь вести себя как отцы, которые отлынивают от воспитания своих чад. Буду со своим отпрыском рядом всю жизнь, а то, что мы с Сарой не вместе, ничего не меняет. У ребенка будет лучший в мире дом и самые любящие на свете родители. Я так взволнован, Халифа, так взволнован! Я буду отцом!
Его голос дрогнул, глаза наполнились слезами. Да, зря он пил виски.
– Мабрук, – повторил Халифа. – Очень рад за тебя. За вас обоих.
Тот же безжизненный тон, такое же отсутствие эмоций. Бен-Рой сжал зубы.
«Чертов сукин сын, – подумал он. – Я изливаю перед ним душу, а он даже не пытается сделать вид, что говорит с чувством. Может, это против принципов ислама, но хотя бы притворился ради дружбы. Интересное положение: ко мне теплее относятся бармен и две надравшиеся куколки, чем человек, которому я спас жизнь».
– Понимаю, это была неудачная мысль позвонить тебе так поздно. – Он был не в силах скрыть раздражения. – Хотел попросить тебя кое-что сделать в связи с расследованием, которым сейчас занимаюсь. Признаю, был не прав…