Лабиринт Осириса

Сассман Пол

– Воски?

Тот же результат.

– Я этой толстухе ответил, что у меня много жиличек. Я не в состоянии запомнить, как кого зовут.

– Может быть, помните лицо? – Бен-Рой взял из папки фотографию девушки и положил перед Кременко. – Эта цыпочка была среди ваших жиличек?

Адвокат уловила сарказм и послала детективу предостерегающий взгляд.

Сутенер либо не обратил внимания на иронию, либо решил не отвечать на нее. Взял снимок и сделал вид, что внимательно разглядывает.

– Никогда не видел, – ответил он после непомерно долгой паузы и вернул фотографию.

– Уверены?

– Так же как в том, что у меня в заднице дырка.

– Она армянка. Несколько недель назад исчезла из приюта.

Бен-Рой

сказал это, чтобы проследить за реакцией собеседника. Но реакции не было. Сутенер смотрел на него красноватыми, навыкате, глазами, но теперь в них появилось смутное удивление. Детектив пытался понять, что таится за его взглядом, проникнуть внутрь, но ставни были плотно закрыты, и он не получил ничего. Даже намека. Кременко усмехнулся.

– Закидываете рваный невод, детектив, в пруд, где нет ни одной рыбешки, а потом удивляетесь, почему ни хрена не попадается.

Неуклюжее сравнение, хотя и не далекое от истины. Сутенер дососал сигарету, подался вперед и затушил в пепельнице окурок.

– А знаете, ребята, я вам помогу. Вы мне показались славной парой. – Косой взгляд в сторону Зиски. – Я парень вменяемый, всегда хочу сделать людям приятное. Так вот, расклад такой.

Он развалился на стуле и сложил руки на не по-мужски дряблой груди. Наколотое влагалище уставилось на Бен-Роя, словно горящий глаз.

– Положа руку на сердце, мне не понравилась эта Клейнберг. Я согласился с ней встретиться, уделил ей время, а она вместо благодарности мне нагрубила. Настырная, невоспитанная стерва, задавала неподходящие вопросы и позволяла себе гнусные намеки по поводу моей профессии и личной жизни. В конце концов я потерял терпение и посоветовал ей валить подальше. Короче – выложил все, что думал. Но если вы спросите меня – а я полагаю, вы именно это и спрашиваете, только по-своему, – так вот, если вы спросите меня, не имею ли я отношения к убийству этой уродины…

Адвокат стала протестовать, сказала, что данный предмет не является темой их беседы, но Кременко снова от нее отмахнулся.

– Так вот, если вы спрашиваете меня об этом, я отвечу, снова положа руку на сердце: честное еврейское – нет. А если вы собираетесь предположить обратное, советую запастись железными уликами, иначе сидящая подле меня милейшая особа обрушит на вас сто тонн отборного дерьма.

Он уставился на детективов и сжал кулаки. Шутовская маска пропала, словно раздвинули занавес, и за ним обнаружилась истинная натура человека – жестокого, безжалостного головореза. Но затем буря так же быстро улеглась, как налетела, и Кременко снова расплылся в улыбке.

– Так, с этим разобрались, давайте вернемся к делу. – С сияющим видом он потянулся к кувшину с водой. – Никто не хочет освежиться?

Допрос продлился еще сорок минут, но Бен-Рой продолжал его только ради проформы. Он не ждал, что Кременко ему что-нибудь скажет, и сутенер вполне оправдал его ожидания. Он закрылся, как моллюск в раковине, и парировал вопросы детектива с легкостью человека, всю жизнь игравшего в кошки-мышки с законом и не сомневающегося, что сумеет оставить противника в дураках. Он явно лгал по поводу своих сутенерских дел и дел, связанных с переправкой девушек в Израиль. И точно так же водил за нос Ривку Клейнберг. Вопрос был не в том, что она из него выудила, а в том, что она надеялась у него узнать. Снова и снова Бен-Рой убеждался в одном и том же: девушка была ключом ко всему. Клейнберг попросилась на встречу с Кременко на следующий день после того, как узнала об исчезновении Воски. И что бы она ни пыталась у него выведать, Бен-Рой не сомневался, это связано с пропавшей армянкой. Была ли Воски одной из девушек Кременко? Не похитили ли ее, чтобы не дать возможности свидетельствовать против сутенера? Не подобралась ли Клейнберг слишком близко к истине и не за это ли поплатилась? Правдоподобный сценарий – самый

правдоподобный из всех, что приходили Бен-Рою в голову, хотя и со множеством белых пятен и вопросов без ответов. Снова и снова детектив направлял разговор в это русло, пытался давить на Кременко, показывал ему фотографию девушки, хотел нащупать брешь в его защите. Может быть, когда-нибудь в будущем он обойдется с этим Кременко жестче, привезет в Кишле, как следует надавит. Но и в этом случае вряд ли добьется толка. Как правильно заметил сутенер, он закидывал сеть наугад, строил разговор на гипотезах, а не на твердых уликах. Кременко это понимал. В конце встречи Бен-Рой перехватил его взгляд и понял, что сутенер провел на редкость приятный час.

Как только стрелки часов отмерили шестьдесят минут и ни секундой больше, адвокат объявила, что время истекло. Встала, подошла к кнопке на стене и позвонила охране. Кременко откинулся назад и положил руку на спинку ее опустевшего стула.

– Я получил истинное удовольствие, господа, – ухмыльнулся он. – Или, вернее, дамы и господин.

Он снова бросил издевательский взгляд на Зиски.

– Если чем-нибудь могу еще помочь, не сомневайтесь, связывайтесь со мной. Я пробуду здесь еще несколько недель, после чего предполагаю вернуться домой.

Кременко покосился на адвоката, у которой был вид, словно последний час она провела, сидя на кактусе. Она вернулась к стулу, но, заметив на спинке руку клиента, осталась стоять. Возникла неловкая пауза, затем в коридоре послышался звук шагов. Бен-Рой и Зиски поднялись. Щелкнул замок, и на пороге показался другой надзиратель.

– Пока, ребята. Берегите себя. – Кременко поднял руку и покачал на прощание мясистыми, со множеством колец пальцами. – Наведывайтесь.

Бен-Рой пытался придумать колкий ответ, что-нибудь такое, чтобы по крайней мере позволило уйти, сохранив достоинство, однако в голову ничего не пришло. Он кивнул помощнику, и детективы направились к выходу. Но на пороге Зиски внезапно обернулся.

– Геннадий, что конкретно вы делали для корпорации «Баррен»?

Это был ход наугад, как раньше вопросы Бен-Роя о Воски из Армении. Но в отличие от шефа Дову повезло больше – он, кажется, застал Кременко врасплох. Всего на секунду-две глаза у сутенера широко раскрылись, губы сжались плотнее. Вопрос пробил его защиту до самого нерва. Но он тут же взял себя в руки.

– Обожаю ее! – Он расплылся в улыбке. – Такая вздорная милашка. Если бы я был сутенером, коим, как нам всем известно, я не являюсь, она бы на меня славно потрудилась.

Он осклабился, покосился на Зиски, поцеловал кончики пальцев и провел вверх-вниз по наколотому на руке влагалищу. Однако это была бравада. Он явно струхнул. Здорово струхнул.

Когда детективы шли по тюремному коридору, Бен-Рой обнял помощника за плечи.

– Молодец! – похвалил он.

Египет

Когда Халифа возвратился в Луксор, было далеко за полдень. В этот час жители прятались от жары в домах, и на улицах было необыкновенно тихо и спокойно. У пересохшего фонтана на привокзальной площади компания стариков, прикрыв от солнца головы платками – шаалами, играли в сигу. По Шарья аль-Махатта под цокот копыт в надежде подхватить седока туда-сюда моталась коляска. А в остальном место словно вымерло. Халифа купил фруктовый сок с ароматом манго и, устроившись на ступенях вокзала, сделал пару звонков. Прежде всего домой – проверить, как себя чувствует Зенаб. Прошлой ночью она спала хуже обычного и теперь дремала под присмотром дочери. Затем к Мохаммеду Сарии в полицейский участок. Шеф Хассани явно вступил на тропу войны – рвал и метал по поводу появившихся в городе плакатов, обвиняющих полицию в некомпетентности и коррупции. Отсутствие Халифы он не заметил и о нем не спрашивал. Садек не выполнил угрозу и не связался с ним. Пока не выполнил.