Лабиринт отражений
Шрифт:
Дверь распахнулась. На пороге стояла миссис Мэлоун в переднике, вытирая руки кухонным полотенцем. Лицо раскраснелось от жара кухни. Глаза ее широко раскрылись.
— Джули! Вот это сюрприз!
Джули очутилась в ее объятиях.
— О, мама! Как хорошо снова оказаться дома!
Она знала, что до конца жизни будет считать эту женщину своей матерью.
Миссис Мэлоун выпустила Джули из объятий, чуть отступила назад.
— Я так рада, что ты вернулась, дорогая, но… что-нибудь случилось?
Всю дорогу домой Джули пыталась решить, что же она скажет своим приемным родителям.
— Да нет, мама, ничего особенного не случилось. Там просто… Просто я вдруг страшно заскучала по дому.
— Ну, я очень рада. Что же мы здесь стоим? Проходи. Постой, минутку… — Элис выглянула за дверь. — Кен тоже с тобой приехал?
— Нет, мама, Кен остался в Ки-Уэст. Отчасти поэтому я и приехала. Мы… мы с ним… поссорились.
— Поссорились?! Что ты говоришь?
— Он решил там остаться еще ненадолго. Говорит, у него отпуск.
— Этот парень много работает, ему действительно нужен отдых. — Миссис Мэлоун снисходительно улыбнулась. — Я уверена, у вас все наладится. Знаешь, как говорят, милые бранятся — только тешатся.
— Не думаю, мам. Кен… он очень изменился.
Элис Мэлоун явно расстроилась.
— Вот уж не ожидала от него… Это из-за денег, которые ты должна унаследовать?
Джули поспешила ухватиться за подсказанный миссис Мэлоун предлог.
— Очень может быть.
— Значит, тебя там признали?
— Да, сомнений больше нет, — вздохнула Джули. — Но… но возникли кое-какие сложности.
— Потом об этом поговорим. — Миссис Мэлоун закрыла дверь. — Я готовлю обед. Знаешь, наверное, я чувствовала, что ты приедешь. Я жарю цыпленка как раз так, как ты любишь.
— А папа дома?
— Сейчас должен прийти. Вышел купить табака для трубки.
— Я бы хотела принять ванну и переодеться до обеда. Немного устала от этого долгого путешествия.
— Конечно, конечно, дорогая. Поднимайся к себе. Я ничего не трогала в твоей комнате, пока тебя не было. Только убирала и вытирала пыль. — Элис улыбнулась. — К тому времени, как ты спустишься, обед будет готов.
Джули поднялась в свою комнату, находившуюся в восточном крыле дома. По утрам ее заливало солнечным светом. Здесь действительно все осталось нетронутым — старомодная кровать с ярким стеганым одеялом, которое Элис сделала собственными руками, удобная мебель. Закрыв за собой дверь, Джули вновь ощутила такое острое чувство безопасности, что едва не расплакалась. Пусть это всего лишь иллюзорное ощущение, но именно оно ей сейчас необходимо больше всего. Она бесцельно расхаживала по комнате, дотрагиваясь до своих вещей. Фотографии на стенах — Джули в разном возрасте, начиная с шестнадцати лет. Снимок в день окончания школы, фотография в короткой юбочке — в форме предводительницы отряда болельщиков за футбольную команду высшей школы… и много, много других.
Раньше у нее порой возникало ощущение, что в этой комнате чего-то недостает. В комнатах подруг, как правило, было множество детских игрушек и кукол, с которыми давно никто
Как странно, подумала Джули… Ее прежняя комната в доме Деверо тоже стояла нетронутой все эти годы, она прожила там первые шестнадцать лет своей жизни, и тем не менее эта комната кажется более родной.
Здесь у нее есть даже своя ванная комната, примыкающая к спальне. Джули разделась, прошла в ванную, включила горячую воду. После долгой расслабляющей ванны она почувствовала себя намного лучше, спокойнее.
Одежда висела в стенном шкафу в точности так, как она ее оставила. Джули надела брюки и свитер. Спустилась вниз. Из кухни доносились умопомрачительные запахи. Она только сейчас осознала, как проголодалась. За весь день она ела всего один раз — в самолете.
Боб Мэлоун вышел из своей комнаты со стаканом в руке.
— Джули! — воскликнул он звучным глубоким голосом. — Элис сказала, что ты здесь, но я не мог поверить. Добро пожаловать домой.
Он протянул свободную руку. Джули прильнула к отцу, спрятала лицо у него на груди. От него пахло табаком и лосьоном для бритья.
Он отодвинул девушку на расстояние вытянутой руки, испытующе глядя своими голубыми глазами. Высокий, плотный, с густыми седеющими волосами, с лицом, изрезанным морщинами. Всю свою жизнь Боб занимался строительством, пока несколько лет назад не удалился на покой, открыв собственную небольшую строительную фирму, которая славилась надежностью, как ни одна другая компания. Сам же Боб Мэлоун имел репутацию свободолюбивого и независимого человека, который не терпит, чтобы на него давили или понукали. Более несгибаемого человека Джули в своей жизни не встречала.
— Что случилось, Джули? Почему ты вернулась так неожиданно, без предупреждения?
Опять эти вопросы, на которые она не знает, что ответить.
Он, по-видимому, почувствовал ее нерешительность.
— Пойдем в гостиную, я тебе налью чего-нибудь выпить, и мы сможем спокойно поговорить. До обеда еще есть время.
Полная противоречивых мыслей, Джули последовала за приемным отцом в гостиную. Он взял со столика трубку, раскурил ее, прошел к бару в углу, налил вина. Девушка задумчиво наблюдала за этим крупным добродушным человеком с такими раскованными и в то же время сдержанными движениями.
— Белое вино подойдет?
— Да, папа, спасибо.
Как хотелось рассказать ему все, что произошло в Ки-Уэст. Она ни минуты не сомневалась в том, что он ей поверит, какой бы фантастичной ни казалась ее история. Боб Мэлоун страстно ненавидел ложь. Ему удалось внушить свои убеждения Джули, и она ни разу в жизни ему не солгала, невзирая ни на какие искушения. Как ей поступить сейчас? Солгать или просто уйти от прямого ответа так, чтобы он этого не заметил?
Если она расскажет всю правду, он захочет немедленно что-нибудь предпринять. Настоит на сообщении в полицию, а возможно, даже сам решит отправиться в Ки-Уэст, чтобы призвать к ответу всех, замешанных в этой истории. С него станется… Если же Боб это сделает, Рослин не остановится перед тем, чтобы убрать его с дороги. Она его убьет… Нет, лучше, чтобы он вообще ничего не знал.