Лабиринт отражений
Шрифт:
Вышел посвежевший, гладко выбритый, в новой одежде. Костас мысленно отметил – сын возмужал за эти четыре года, юношеская мягкость щек ушла, сменившись четкими, рельефными линиями. Высокий, стройный, широкоплечий, явно не пренебрегающий спортом, да еще и красавец…
В общем, первое, что услышал Димитрис, вернувшись в номер – он лично вынес и выкинул в мусор мешок с вещами, напоминавшими о тюрьме – был его приговор, вынесенный отцом:
– Мы возвращаемся в Лимасол, ты приступаешь к работе в компании и в ближайшее время женишься на той девушке, которую выберем
– Но…
– Или возвращайся туда, откуда я тебя забрал. Дело всегда можно возобновить, я договорился со следователем.
– Но это же шантаж, отец!
– А кому сейчас легко?
Глава 3
Зал пульсировал в едином музыкальном ритме, в такт ему мелькали лазерные блики на стенах, лицах, потолке – везде. Это гипнотизировало, погружая в иную, параллельную реальность, где не было сессии, забот, проблем и ссор, где правила бал легкая эйфория от пары выпитых коктейлей, а рядом был он – Никита. Все остальные словно растворились, исчезли, даже Милка.
Только его глаза, только его руки, поначалу нежно обнимавшие, только его дыхание возле уха – иначе в грохоте музыки не расслышать, только его слова, от которых так сладко замирает сердце и становится так хорошо, что хочется плакать. И первый поцелуй – здесь же, при всех, во время танца. Поцелуй тоже нежный, по сути – соприкосновение губ. Но сердце заметалось в груди пойманной птицей, и Алина прижалась к груди парня, пряча счастливую улыбку.
Потом они вместе, обнявшись, вернулись к сдвинутым столам, где праздновала окончание третьего курса их группа. Их встретили аплодисментами и веселыми выкриками, суть которых сводилась к одному: «Наконец-то! Три года друг на друга только смотрели, придурки!».
А лучшая подруга Милка даже шампанского им налила и, дурачась, завопила «Горько!».
Шампанское после коктейлей было лишним, это Алина поняла, когда ее замутило. Она поднялась, пошатываясь:
– Хочу на свежий воздух, подышать.
– Пойдем, – с готовностью подхватился Никита.
– Ага, конечно, подышать, – Мила многозначительно усмехнулась. – Это сейчас так называется. Алька, ты поосторожнее дыши, а то залетишь некстати.
– Милка! – и снова эти дурацкие щеки, снова раскраснелась, как дурочка.
– Не обращай на нее внимания, это она от зависти, – рассмеялся Никита, обнимая Алину. – Пойдем на террасу, здесь действительно душно.
– Было бы чему завидовать! – выкрикнула им вслед Мила, стараясь выглядеть насмешливо-равнодушной к происходящему.
Хотя на самом деле в душе булькала и пузырилась черной смолой ревность. Ей тоже нравился Никита, и она, в отличие от заучки Линки, недотрогу из себя не строила, не раз сама подкатывала к симпатичному парню, приглашала на свидание. Но для него словно свет клином сошелся на Некрасовой! Миле порой хотелось, чтобы Линка просто исчезла куда-нибудь, чтобы не было ее! А с другой стороны – кто будет за Милу курсовые писать?
Впрочем, еще не все потеряно. Сейчас, после сближения этой парочки, самое время сделать так, чтобы Линка
Мила внимательнее присмотрелась к клубной публике и довольно быстро выделила того, кто снабжал посетителей веселенькими таблеточками. Проверила деньги в кошельке – должно хватить.
Куда и зачем отправилась Мила Свириденко, оставшимся за столом ребятам было безразлично. Они пришли веселиться – они веселятся, каждый по-своему. Немного раздражали, правда, бесконечные телефонные трели из сумочки Некрасовой. Раз за разом, с перерывом с пять минут. И кто там такой надоедливый?
Светлана, в очередной раз выслушав унылую мелодию безуспешного вызова, швырнула смартфон в угол дивана и помассировала виски. Помогло мало – голова болела все сильнее. В последнее время это случалось нередко – стоило понервничать, и виски словно раскаленным железом пронзало.
Ну а как тут не нервничать, если на часах уже одиннадцать, а младшей дочери дома до сих пор нет?! И на звонки не отвечает!
К головной боли добавилась тяжесть в области сердца. Светлана снова схватила телефон, приговаривая вполголоса:
– Совсем о матери не думает, бессовестная! Вот уж от кого не ожидала!
– А от кого ожидала? – из своей комнаты вышла Снежана. – От меня, конечно же?
– Не начинай! – раздраженно отмахнулась Светлана, слушая монотонные гудки. – Не до тебя сейчас! Да что ж такое-то! Не знаешь, в какой клуб она пошла?
– Не знаю и знать не хочу, – фыркнула старшая дочь. – Я в ванную, надолго, имей в виду. Хочу в пене полежать.
– В пене?! Тебе реально все равно, что случилось с сестрой?
– Ничего с ней не случилось, отстань от нее! Вырвалась девка наконец-то на свободу, выпила, небось, развезло с непривычки, расслабилась, как и собиралась. Ну а там и Никитос, уверена, не растерялся. В некоторых ситуациях, маменька, – ехидно ухмыльнулась Снежана, – не до телефонных звонков.
– Не смей! – Светлана вскочила с дивана, судорожно зажав в руке смартфон. – Алина не такая, она честная и порядочная девочка, не то, что…
Спохватившись, замолчала, но было уже поздно. Снежана криво усмехнулась, голубые глаза словно инеем подернулись:
– Ну что же ты замолчала, мамочка, закончи фразу. Не то, что я? Неудачная проба пера, так сказать, первый блин комом? Не такая умная, не такая красивая, не такая послушная – просто не такая, как тебе хотелось бы?
– Нет, я не это имела в виду…
– Это, мамочка, это. На меня ты рукой уже махнула, я понимаю, да и не особо возражаю – уж лучше так, чем твоя гиперопека Альки. Ты же ей вздохнуть не даешь, на коротком поводке держишь, не хочешь, чтобы у нее личная, своя, не подконтрольная тебе жизнь появилась! Тебе надо, чтобы хотя бы Алька осталась старой девой и всю жизнь провела рядом с маменькой, угождая и прислуживая!