Лабиринт памяти
Шрифт:
— Малфой… — осторожно зовёт его Гермиона, двигаясь вперёд.
Но он будто её не замечает.
Облизнув губы, Гермиона подходит ближе.
Ближе к ней подкрадывается и страх.
— Малфой…
Снова ноль реакции.
Снова ближе.
— Дра…
Она просто не успевает договорить, потому что отсюда видит то, что лишает её дара речи: Малфой яростно, с какой-то изощрённой неистовостью раздирает ногтями себе предплечье там, где раньше была тёмная метка, а теперь — кровавое месиво. Гермиона понимает, что должна его остановить, но просто
И лишь когда его лицо искажает гримаса боли, Гермиона приходит в себя. Она отшвыривает сумку и падает на колени рядом с ним.
— Остановись, прекрати сейчас же! — кричит она, вцепившись в руку Драко с такой силой, что даже он не способен с ней справиться.
— Отвали, Грейнджер! Какого чёрта ты явилась? — борясь с ней, обращает он на неё полные безумия глаза. — Проваливай!
— Нет! — орёт Гермиона, изо всех сил пытаясь его остановить, но всё равно он сильнее, а потому в следующую секунду ему удаётся вырваться.
— Пошла вон! — вопит Малфой, когда она опять старается помешать ему, но он тут же грубо её отталкивает.
Прежде чем она успевает прийти в себя, он вновь продолжает безжалостно раздирать кожу.
Гермиона чувствует себя бессильной и осознаёт, что плачет, когда дрожащим голосом говорит:
— Ты не виноват.
Это действует: рука Драко замирает, а сам он медленно к ней оборачивается.
— Что ты сказала? — еле слышно спрашивает он.
— Я сказала, ты не виноват. Те слова Джинни… Ты не виноват, Малфой, — храбрится Гермиона, хотя страх уже заставляет думать, как далеко лежит палочка, а ещё успеет ли она дотянуться до неё, если…
— Ты ни черта не знаешь, Грейнджер, ты не можешь знать, — недоверчиво качает он головой, с горечью глядя на неё.
— Нет, знаю. Этого бы, — Гермиона мельком смотрит на его окровавленное предплечье, — не было, если бы ты был виновен.
На самом деле она ничего не знает, в том числе и почему сказала эти слова, но, похоже, это сработало. На лице Малфоя проскальзывает изумление, а затем он не спеша переводит взгляд на руку. Какое-то время он молчит, с отвращением разглядывая уродливое месиво, молчит и Гермиона, боясь даже вздохнуть, а потом, в один момент, тело Драко будто обмякает. Теперь он сидит, вытянув ноги, руки опущены, а потерянный взгляд устремлён вперёд.
Гермиона никогда не видела его таким. Таким… сломленным.
Она по-прежнему боится, хотя понимает, что начинает чувствовать, помимо страха, ещё и жалость. Проходит не меньше пяти минут, прежде чем она осмеливается устало сесть рядом.
И Малфой её не отталкивает.
Он не делает абсолютно ничего, а Гермионе кажется — она только что пережила вторую войну. Во всяком случае, у неё, как и в первый раз, нет сил ни на что.
Она морально истощена.
Очень долго тишину нарушает только звук капель, ударяющихся о кафель.
—
Когда он уходит, Гермиона ещё долго сидит, не двигаясь. Потом замечает чёрную кожаную книжицу, которая выпала из сумки Драко. Апатично проводит пальцем по обложке, открывает её — и весь мир перестаёт существовать на целый час, а спустя этот час переворачивается и что-то ломает в Гермионе.
Драко давно ушёл, а она всё ещё содрогается в рыданиях, оплакивая всех, кого затронула война.
Оплакивая тех, о ком он написал в дневнике.
Оплакивая его — человека, которого ещё сегодня утром она тихо ненавидела и презирала, а сейчас искренне жалела.
Теперь слова МакГонагалл не казались сомнительными.
***
Дни сентября полны мраком. Ученики старших курсов по-прежнему помогают восстанавливать Большой зал.
Все, кроме Малфоя.
Гермиона подозревает, что у него есть освобождение от этой работы и почти рада такому стечению обстоятельств: Джинни всё так же не может спокойно смотреть на полуразрушенные стены, а когда заходит в Большой зал, невольно взглядом кого-то ищет.
И Гермиона знает кого.
В такие моменты ей хочется рассказать Джинни то, что теперь ей известно о Драко, но Гермиона понимает — та не поймёт.
Просто ещё не время.
Не время и в начале октября, когда Малфой всё-таки появляется в уже наполовину отреставрированном Большом зале, с вызовом глядя на Джинни, а та словно порывается что-то сказать, но всё же угрюмо молчит. Гермиона едва не издаёт вздох облегчения, когда спустя минуту Джинни нехотя отворачивается и продолжает работу.
Вероятно, даже издаёт, потому что Малфой на пару секунд задерживает взгляд на её лице, прежде чем переключить внимание на что-то другое. Гермионе становится не по себе.
На перерыве она урывает минуту, чтобы прочесть письмо от Рона, с которым у неё вроде бы завязываются отношения, и это согревает. Гермиона улыбается, скользя взглядом по строкам, но перестаёт это делать, когда понимает: она читает одну и ту же фразу уже несколько раз и не может вникнуть в смысл слов, потому что слышит… Впервые за долгое время она слышит голос Малфоя.
— Значит, договорились, — тихо говорит Драко кому-то, а в следующую секунду, прежде чем Гермиона поднимает голову, скрывается за поворотом, не давая ей возможности увидеть, с кем он вёл беседу.
Она оглядывается и замечает, что Джинни пререкается с Блейзом Забини, и это заставляет задуматься, кто же тогда был собеседником Малфоя, если не он — единственный человек, с кем Драко общается.
В эту ночь Гермиона ворочается в постели. Она чувствует неприятное волнение и снова не может заснуть. Вообще, с тех пор как она прочла дневник Драко, сон стал для неё капризным гостем, который мало когда приходит вовремя. И это даже к лучшему: во всяком случае, Гермионе не снится, как её пытают.