Лабиринт памяти

Jane Evans

Она знает, что придёт минута в минуту, и надеется, что Малфой уже там. Но в миг, когда она открывает дверь, она жалеет, что её мысль материализовалась.

Она видит: Мишель сидит на парте, а Драко стоит между её ног и прижимает её за талию к себе, жадно целуя. Гермиона замечает, что одна рука Малфоя находится под блузкой и сжимает грудь когтевранки, а ладонь Мишель просунута между их телами и массирует пах Драко. Эта сцены столь интимна, что Гермиона сначала замирает, абсолютно потрясённая увиденным, но, когда Малфой укладывает Мишель на парту и поцелуями

спускается к её шее, а та начинает стонать чересчур громко, Гермиона чувствует, как злость заполняет всё её существо. Она делает несколько уверенных шагов в класс и громко захлопывает за собой дверь.

Услышав резкий звук, Мишель резко подскакивает и отталкивает от себя Драко, а ещё пытается спешно привести одежду в порядок.

— Какого чёрта? — возмущённо восклицает когтевранка, и Гермиона едва сдерживается, чтобы не закричать на неё.

Она давно не была так раздражена.

— Прошу прощения, что помешала вашей прелюдии, — звенящим от раздражения голосом начинает Гермиона, глядя той в глаза, — но у нас здесь в девять занятие, о котором мы с тобой сегодня договаривались днём, да, Малфой?

Она почти выплёвывает эти слова и переводит взгляд на Драко, который хмуро уставился, но после услышанного на его лице вдруг расцветает усмешка.

— Успокойся, Грейнджер! Я помню про занятие, да и Мишель тоже, правда, детка? — подмигивает он той. — Просто мы несколько… Увлеклись.

Гермиона ощущает острую потребность стереть эту гадкую усмешку с его лица, но не может придумать ничего лучше, чем вновь взглянуть на Мишель.

— Если вы закончили, то не могла бы ты…

Видимо, в её глазах читается такая ярость, что Мишель теряется и спрыгивает с парты. Она секунду смотрит на Драко и бросает:

— Ещё увидимся.

И после этого быстро уходит.

Когда за ней захлопывается дверь, Гермиона всё ещё дико зла. Она уставилась на Малфоя, а на языке так много слов, что ей сложно выбрать какое-то одно.

Она борется с желанием высказать ему всё, что сейчас думает, и, стараясь на него не смотреть, идёт к дальней парте, стоящей возле стены. Гермиона достаёт учебники и, пожалуй, с излишним рвением кладёт их на стол. Она настолько поглощена этим занятием и гневом, что не замечает, как Драко оказывается рядом и говорит:

— Почему ты так злишься, Грейнджер?

Гермиона нервно разворачивается и едва не врезается в него. Она смотрит ему в глаза и не видит в них и тени былой усмешки. Она видит в его взгляде тьму, опасность и снова что-то такое, от чего её тело начинает трепетать.

— Я не злюсь, Малфой, просто мне неприятно становиться свидетелем твоих любовных утех, — цепляясь за остатки раздражения отвечает Гермиона, хотя под кожу уже просачивается страх и ещё одно чувство, о котором она даже не хочет задумываться.

— Странно, а я думал, тебе нравится наблюдать, — ухмыляется Малфой и делает ещё один шаг к ней.

Гермиона забывает, как дышать. Она смотрит на него широко раскрытыми глазами и понимает, что на этот раз ей точно придётся ответить за своё любопытство.

—

О чём ты? — дрогнувшим голосом спрашивает она.

— О том разе, когда ты с таким упоением наблюдала, как я трахаюсь, — почти зло поясняет Драко, и на его лице появляется невесёлая усмешка, а глаза, кажется, ещё больше наполняются тьмой. — Тебе же понравилось, Грейнджер? Ты мне так и не ответила на вопрос.

Гермиона старается что-то сказать, но лишь беспомощно глотает воздух, а Драко делает ещё шаг, заставляя её отступать.

— Понравилось или нет? Смотреть на то, что я делал с этой когтевранской сучкой? — почти шепчет он, и его слова обволакивают Гермиону, вынуждая чувствовать, как опять внизу живота разливается предательское возбуждение.

— Нет, — качает головой Гермиона.

— Врёшь! — рявкает Драко и толкает её к парте, опираясь на столешницу руками по обе стороны от Гермионы. — Я видел твой взгляд: ты хотела, Грейнджер, признай…

— Нет, Малфой, пожалуйста… — заикается Гермиона, не в силах воспротивиться ощущениям, которые её так пугали, но которых она втайне жаждала.

— Ты хотела быть на её месте. Ты хотела, чтобы я так же прикасался к тебе, чтобы я…

— Нет, — жалобно выдавливает Гермиона,

— … трогал тебя, заставляя умолять о продолжении.

— Замолчи. Заткнись сейчас же! — чувствуя, как слёзы застилают глаза, кричит Гермиона.

— И я знаю, что даже сейчас ты хочешь этого, Грейнджер, — продолжает Драко. — Невзирая на свою внешнюю чопорность, ты хочешь, чтобы я тебя трахнул.

Эти слова скручивают низ живота, и Гермиона, в попытке удержаться, почти кричит:

— Я никогда тебя не хотела, ублюдок! Никогда…

— Нет, Грейнджер, хотела, — кивает Малфой, глядя на неё полубезумным взглядом, а потом добавляет, склонившись к её лицу: — И хочешь сейчас.

— Ложь! — пытается оттолкнуть его Гермиона, но Малфой перехватывает её руки.

Он раздражён. Возможно, даже сильнее, чем Гермиона.

— Ложь — это твои слова, Грейнджер, твоё поведение! Не отрицай, иначе…

— Иначе что? — с вызовом бросает Гермиона. — Что ты мне сделаешь, ублюдок? Разберёшься со мной? Искалечишь, как делал это с другими невинными людьми совсем недавно?

Она понимает, что перешла черту в миг, когда что-то в лице Драко меняется, и он снова грубо толкает Гермиону на парту так, что на этот раз она едва удерживается, чтобы не упасть.

— Что ж, ты сама напросилась, грязнокровная сука, — рычит Малфой, а затем подтягивает её за талию к себе и грубо сминает её губы. На этот раз он целует её ещё неистовее, чем в прошлый, его язык исследует её рот, зубы терзают губы, а Гермиона… плачет, даже пытается вырваться, но отвечает на поцелуй. Все ощущения, которые тугим узлом пульсировали в ней, где-то внизу живота все эти дни, моментально словно вырвались наружу, сделав её совершенно умалишённой. Гермиона чувствует, как крепко прижимается к ней Драко возбуждённой плотью, как его рука смело сжимает её грудь, а следом движется вниз и опускается на колено.