Лабиринт простых сложностей
Шрифт:
– О чем? О том, что ты любишь женщин? – его полные губы разошлись в ухмылке, он недоверчиво покачал головой. – Помню, Ангел. Только мы ведь с тобой знаем, что это не более чем легенда. Так?
– Нет, не так! Убирайся! – вспылила она, задирая вверх крепко сжатые кулачки. – Это ты сюда с легендой явился, чтобы запугать меня! Надеешься, защиты у тебя попрошу? Идиот! У меня есть Саша. И мне никто больше не нужен. Уясни это, Ваня!
Подобными словами заканчивалась почти каждая их встреча. И хотя этих встреч становилось все меньше и меньше, Ангелина не могла не признать, что
– Ты меня просто достал! – выпалила она, поймав в зеркале свое покрасневшее лицо. – Надо додуматься: меня пришли убивать! С какой, сука, стати? Я никому, кроме тебя, дорогу не перешла! И тебе, если разобраться, ее не переходила…
– Ага. Согласен. Ты просто со мной рука об руку идти не желаешь, – миролюбиво заулыбался Иван, спрятав руки на всякий случай в карманах тонких льняных штанов. – Нет, Ангел, не я твой враг.
– А кто? – выпалила она.
– Тот, кого ты подставила шесть лет назад. Помнишь школьную историю? Тебе шестнадцать. Ему почти сорок. Он влюбился. Ты играла его чувствами. Хорошо до секса у вас не дошло, как ты ни старалась. А то бы сидеть дяде долгие годы. Вспомнила?
На негнущихся ногах она шагнула к стулу и медленно на него осела. Поставила локти на туалетный столик и, спрятав лицо в ладонях, глухо произнесла:
– Помню. И мне за это до сих пор стыдно.
– Тебе просто стыдно, а дяде невмоготу. – Иван навис над ней и шептал прямо на ухо, обдавая горячим дыханием. – Его после этой громкой истории бросила жена. Дети с ним не общаются. Его уволили и никуда не брали на работу в вашем Мухосранске. И дядя был вынужден уехать. И знаешь куда? Правильно, Ангел! Умница! Здесь твой дядя – тобою умело соблазняемый. В столице нашей Родины – в Москве.
– Откуда знаешь? – глянула она на него из-под ладоней.
– Оттуда, что он стал постоянным посетителем этого ночного заведения, малышка. – Иван прилип щекой к ее щеке, занавешенной волосами, продолжая шептать. – Я же должен знать, кто тобою особо восторгается? Должен. И мои ребята сразу его вычислили. Всегда приходил в одно и то же время: только в те ночи, когда выступала ты. Садился за один и тот же столик. И смотрел на тебя, не отрываясь. А после убийства несчастной твоей соседки вдруг исчез. Скажи мне, почему, малыш?
– Не знаю…
Голос ее дребезжал. Пальцы рук подрагивали. Ее даже слегка подташнивать начало оттого, что все ее подозрения оказались правдой. А Сашка неправа! И напрасно она на нее рычала, обвиняя в собственных ночных обжорствах.
Убить хотели именно Ангелину, не бедную девушку Аллу! Их просто перепутали! Потому что они…
– Вы ведь немного похожи с ней, Ангел. С той девушкой, которую убили. Фигура, рост, черные волосы. Он мог без сценического грима запросто вас перепутать. И убил несчастную он, а не ее подруга.
– Но полиция считает иначе, – возразила Ангелина слабым голосом.
– Полиция схватила того, кто стоял над трупом с ножом. Им зачем землю рыть в направлении твоего прошлого, когда готовый подозреваемый имеется? Девчонку посадят, а дядя… – он погладил ее по плечам и тихо прошептал: – А дядя, поняв ошибку, вернется за тобой, Ангел…
Глава 6
Ее
– Зачем вы так? – округлила она глаза, рассматривая толстое потное лицо тетки в кофте. – Это жестоко и неправильно.
Та на мгновение опешила, а потом пошла на нее осторожными мелкими шагами. Под ее весом, казалось, скрипел даже бетонный пол.
– Слышишь, ты, праведница! – прошипела она ей в лицо, подойдя слишком близко к месту, где стояла, прижавшись к стене, Ирина. – Скажи спасибо, что за тебя авторитетные люди похлопотали, иначе…
Она резко обернулась, услыхав, как избитая ею подружка пытается вылезти из-под койки. Та, поймав злой взгляд, тут же уползла обратно и снова тихонько заскулила.
– Иначе ты у меня оттуда… – длинный палец с грязным ногтем потыкал в сторону койки в углу, – не выбралась бы! День и ночь сидела бы там и выла! Жестоко ей, неправильно! А подругу ножом тыкать из-за мужицкой ширинки правильно? Девочке всего двадцать пять лет было от роду, а ты ее на тот свет спровадила. Это правильно?
– Это не я, – тихо произнесла Ирина и обреченно всплеснула руками. – Почему мне никто не верит?!
– А потому, что здесь никому никто не верит, праведница, – оскалила прокуренные зубы женщина. – И здесь все ни при чем. Как будто!
Она громко и грубо рассмеялась. Остальные заключенные ей вторили, захихикав. Даже избитая ею подруга засмеялась из угла под койкой – противно и подобострастно.
– Здесь все сидят по оговору, просто так или по несправедливости, – оборвала тетка резко свой смех. – Так что запомни: сидишь тихо и не злишь меня. А то не посмотрю, что папашка у тебя больно героический, придавлю…
Вот такое у Ирины вчера вечером случилось прозрение. И оказывается, что в кино показывают все правильно. И даже не все, что может еще гадкого случиться в тюремной камере. Отчего ее мутило половину ночи, пока не стихли шорохи, пыхтение и стоны.
Утром к ней снова приехал следователь и вызвал на допрос. И снова склонял к тому, чтобы она написала признательные показания.
– Она нападала на вас с ножом, разве нет? – смотрел он добрыми усталыми глазами на Ирину. – А вы спасались бегством. А двумя этажами ниже, видимо, упали… Или она ударила вас по затылку, оставив синяк. И вам ничего не оставалось делать, как обороняться. Ирина, вспомните еще раз события того вечера. Дело практически готово к передаче в суд. Потом у вас уже не будет возможности изменить свои показания, Ирина.