Лабиринт тайных книг
Шрифт:
— Но мы должны им помочь — мы не можем оставить их в беде!
— Единственный способ помочь им — это исполнить ритуал, Жаклин. — Камилла увлекает меня внутрь. — Мы должны войти в башню. Ритуал будет проходить там, — говорит она.
— Сожалею, но без меня вы его не начнете. — Неизвестно откуда рядом возникает женщина с пистолетом в руке. — Наконец-то мы встретились, мадемуазель Морсо. Я — Марго Дзубини, дочь человека, которого вы убили. — Она говорит по-английски, стараясь подчеркнуть, что я здесь чужая. — Зная, что полиция, вместо того чтобы арестовать вас, поощряет ваши преступные намерения, я решила вмешаться лично. К счастью, инспектор Коллар не разделяет сумасбродных идей своего начальства.
— Я не убивала вашего отца.
— Да, именно вы убили его. Вы не должны были приезжать
— Вы знаете, кто я?
— В последние дни своей жизни отец говорил только об этом. Вспоминал Моррисона и его дружбу с Альдусом Сантеем, отцом Раймона. Он был сам не свой с тех пор, как гадалка предсказала ему: одна молодая американка — дочь человека, которого он подтолкнул к смерти, — приедет в Париж, чтобы выполнить то, что было предназначено судьбой ее отцу. Позже он обнаружил объявление о вашей выставке и — не знаю почему — связал предсказание с вами. Потом, увидев ваши картины, отец уже не сомневался. И ясно, что он был прав.
— Я вообще ни о чем не знала. Клянусь вам.
— Это ничего не меняет, мадемуазель Морсо.
Смотрю на нее. Невысокая, но физически совершенная. Мускулистая, но гармоничная. Я представляю ее воздушной гимнасткой, летящей. Марго Дзубини приближается к Камилле:
— Я должна попросить медальон, лежащий у вас сумке, мадам. Будучи медиумом, вы прекрасно знаете, что он принадлежит нашей семье.
Камилла смотрит на меня. Затем поворачивается к Марго и отдает ей медальон. Та с удовлетворением рассматривает его:
— Мой отец часто приходил сюда перед смертью. Он рассказал мне о медальоне и о его свойствах. Пойдемте со мной, мадемуазель Морсо. Вы должны его использовать прямо сейчас.
— Но я хочу объяснить вам, как все произошло.
— Сейчас не время. Пойдемте! И вы, Камилла. Но вытяните руки вперед и держите их на виду.
Двигаемся в угол, где Марго, ощупав стену, находит нужный кирпич, — тот свободно выходит из своего места. Под ним спрятан лист бумаги. Она читает написанное на нем.
— Что там? — спрашиваю я.
— Ничего важного, нужно идти вперед.
Пустое пространство под кирпичом открывает маленькую нишу, сделанную, кажется, специально для медальона.
— Положите его сюда и потом поверните налево.
Я послушно выполняю приказ. Тут же слышится щелчок: что-то произошло.
— Дайте я посмотрю, — говорит Марго.
Стена отходит в сторону. За ней — маленькая дверь, которую Марго освещает фонарем. В дереве вырезано большое солнце, состоящее из разных форм, среди которых — четверть луны. Марго пытается силой открыть дверь, но у нее ничего не получается. Наблюдая за ее усилиями, вспоминаю, где я уже видела такую гравировку…
— Подождите!
Серп, который мне отправила бабушка! Он может войти в эту четверть луны: тот же принцип, что и с медальоном, — приложить к изображению, потом нажать и… Дверь действительно открывается.
— Прекрасно, мадемуазель. Теперь мы можем подняться по лестнице в самую секретную и высокую часть замка. — Марго вытаскивает из сумки очень старинную книгу. — Пойдемте со мной, потом я скажу, что вы должны делать.
Камилла подходит ко мне и шепчет:
— Эта книга необходима для ритуала. Нужно оберегать ее от этой сумасшедшей.
Поднимаемся друг за другом по узкой лестнице — сначала Камилла, потом я, замыкает шествие Марго, держащая нас под прицелом. Я беспокоюсь за Камиллу, шагающую из последних сил. Добравшись до вершины башни, через маленькую дверь выходим наружу — на небольшую площадку. Луна здесь так близко, что, кажется, до нее можно дотронуться рукой.
— Обе ложитесь туда! — командует Марго, указывая на каменную скамью, за сотни лет повидавшую много гроз и непогод. — На рассвете книга должна сгореть здесь, на этой башне.
— Но это невозможно. Сейчас у нас есть уникальный шанс совершить ритуал, который человечество ждет века. Нельзя упустить его.
— Может быть, вы не поняли — здесь я решаю. Книгу нужно сжечь на этой башне. Именно тут мой предок — маг Руджери сделал пророчество о ящерице.
Я подхожу к Марго:
— Но вы понимаете, что хотите уничтожить то, что принадлежит не вам, не вашему
Она делает шаг назад, не опуская оружия:
— Я должна идти до конца. Нужно дождаться первого луча солнца и потом сжечь книгу.
3
В ином мире
Джим вернулся туда, где солнце и луна существуют вместе, — на пляж перед синим морем-небом. Вернулся, выполнив миссию, увидев свою дочь, — привилегия не многих. Узнал, как бы все произошло, если бы он не был убит алкоголем, героином и отчаянием. Если бы смог влиять на свою судьбу, быть сильным и смелым. Он, не защищенный от самого себя. Отказывающийся от ответственности за себя — от этого проклятого зеркала, вглядываясь в которое Джим каждый раз искал того, перед кем преклонялись тысячи людей и кого никогда не мог найти. Зеркало, искажающее реальность. Показывает тебе только огромное, занимающее всю отражающую поверхность «я», которое в жизни, на самом деле, маленькое, бесконечно маленькое. Только перед синим морем-небом возможно понять: бесконечно малое в состоянии стать большим, если окажется в гармонии со всем миром. Секрет неизвестной Книги, спрятанной больше двух тысяч лет назад, может наконец открыться всем. В новом тысячелетии, которое начнется новой трагедией. Хрустальный корабль со всеми душами избранных уже готов бороздить синее море-небо. Это они объявят о новой надежде, о том, что красота и любовь не только могут, но и должны шагать вместе. Что для реализации этой надежды сердца живых уже готовы, а энергия предков собрана. Джим вернулся на пляж. Корабль готов. Красота и любовь вместе. Суть Вселенной. Конец — это новое начало. Требуется много жизней. Много циклов, чтобы научиться. Только жажда господства и преобладание закона власти сильного над слабыми могут помешать объединению того, что было разделено, в один сильный и чистый голос, в котором каждый найдет свое место, будучи готовым присоединиться к другим своей особой тональностью. В гармонии. Хрустальный корабль перед Джимом и приближается к нему. Другие души тоже приближаются к месту, где все прозрачно и видимо, где нельзя ничего спрятать. Корабль должен направиться к Земле, чтобы спасти ее от катастрофы. Только чистые души могут сделать это. Они должны начать. Все остальные последуют за ними. Последуют их примеру. И для людей не останется секретов. Корабль готов бороздить воды, готов к ритуалу. Внутри его — души, которые наконец увидят свет. Свет истины, которым они обладали всегда. Сейчас настал миг, когда он может проявиться во всей силе. Море-небо приходит в движение. Кто-то подал сигнал. Ритуал может начинаться.
4
10 сентября 2001 года. Париж, кладбище Пер-Лашез
Его время прошло
Леон Дюпон возбужден. Вот уже несколько дней, как Марсель ушел, ничего не сказав. Он нервничает, но не беспокоится: знает, что рано или поздно это должно было случиться. Да, когда-то этот мальчик привнес смысл в его жизнь. Когда однажды ночью он нашел его перед могилой Кардека, Марселю было около года. Леон принес его домой, и жена сразу восприняла того как дар Божий. Никто не искал этого ребенка, и семья Леона наконец-то тоже получила сына. Через пять лет жена умерла от страшной болезни, и Леон полностью посвятил себя ребенку. Он так никогда и не узнал, кто были его родители, но с годами стал замечать в нем темные стороны, о происхождении которых догадывался и боялся. Ему казалось, что Марсель как будто хотел дать смысл той надписи на могиле, перед которой был найден. «РОДИТЬСЯ, УМЕРЕТЬ, ВОЗРОДИТЬСЯ СНОВА И ПОСТОЯННО СОВЕРШЕНСТВОВАТЬСЯ. ВОТ ЗАКОН» — гласила надпись. Как будто сделанная специально для Марселя, всегда интересовавшегося таинствами жизни и до глубокой ночи, почти до потери зрения, склонявшегося над книгами в поисках чего-то, что, возможно, теперь нашел. Леон был уже старым и уставшим, чтобы преграждать ему дорогу. Все должно идти своим чередом — невозможно остановить ход истории, предначертанный судьбой. Он, как и все предшествовавшие ему смотрители кладбища, сделал все возможное, дабы истина оставалась погребенной здесь, под землей. Его время прошло. Он не считал себя счастливым. Единственным светом в его жизни был сын. Сейчас наступило время Марселя. И Леон больше не будет ему преградой.