Лабиринт верности
Шрифт:
— Видимо в твоем случае возраст говорит о живучести, — Реймунд отпил из кружки, ром был густой и жгучий, со специями.
— Смерть — игра парная, я просто даю пареньку с косой мало шансов, — ответил собеседник. Его звали Морнис Легад, а с некоторых пор еще — Адмирал.
— Пожалуй, что так, я не нашел ни одного окольного пути — ты всегда был на виду, но при этом всегда с друзьями или по крайней мере среди тех, кто за тебя вступится, — продолжил Стург свою мысль.
— Ну да, — Собеседник сделал добрый глоток. — Они чего-то ходят за мной все время, я уж думал пару раз прогнать, но они ж друзья. Суки конечно, но какие есть.
— И даже в постели ты был не один, ни разу за те два месяца,
— И очень хорошо, что ты не полез ко мне, когда у меня были дамы — любая из этих штучек порубала бы тебя на форшмак, пукнуть бы не успел, — Заметил Морнис, беря в зубы трубку.
— Но вот что меня волнует — почему? Почему так выходит, что столько народу стоит за тебя горой? Ты ведь пират, и, как я слышал, человек далеко не кристальной репутации, какого черта даже твои враги тебя защищают? — Поинтересовался Стург у собеседника, продолжая дымить трубкой.
— Да, я много хрени в жизни совершил. Убивал, обманывал, грабил, говорят, даже детей продавал. А о том, сколько народу убил — даже и не говорят. Но я никогда не предавал. Друзья — они как жена, только полезней, — Адмирал ненадолго задумался. — Наверное, поэтому жен у меня много, а друзей мало. Я помогаю им, они помогают мне. Я их уважаю, они меня уважают. Мы остаемся вместе и в горе и в радости. А это, между прочим, важно — есть такие, их в пекле брось — они выберутся и тебе ничего не скажут. А забудешь про день рождения — на всю жизнь обида. Я друзей не бросаю, они меня тоже. Так и живем.
— А враги? — Реймунд поразился простоте мышления пирата.
— А врагов, парень, — Поднял Легад палец, — У меня нет. Всех своих врагов я отправляю на дно. Или делаю друзьями — вот помню, был такой — «Виконт», рожу мне на дуэли располосовал — до сих пор шрам остался. А потом я его отделал. Ну и подружились, сначала выгода была, потом неразлей вода стали. Убили его. Вечная память, — Он мощно приложился к кружке, ополовинив содержимое, выдохнул, крякнул и продолжил. — Те мои «враги», которых ты можешь найти — это конкуренты. Мы можем обдурить друг друга, в абордаже честно пытаемся оттяпать друг другу башку. Я могу увести у кого-то из них корабль, они у меня женщину — опять же если сумеем. Но мы уважаем друг друга. Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой. Каждый из этих утырков знает — попытается сподлить, ему такой же монетой отплатят. Так честность да уважение и куются. А беспредельщиков я уже лет десять как повывел.
— Выходит, нет на тебя управы. — Усмехнулся Реймунд.
— Управа есть на всех. — Пожал плечами Адмирал. — В море я могу столкнуться с амиланийским фрегатом, в порту попасть брюхом на чей-то нож. Могу упиться вусмерть. Могу утонуть. А вот хитростью… Хитростью мы сами с усами.
— И неужели во всех ты уверен? — Подозрительно сощурился убийца, к тому времени он был уже немного пьян — кружка на столе была далеко не первой.
— Сейчас расскажу, — Морнис ненадолго задумался. — А вот хотя бы с боцмана начну.
В том, что его зовут Тирган «Беглый», моей заслуги нет. Первое имя дали в княжестве, откуда он родом, второе — амиланийки. А вот боцманом он уже у меня стал.
Дело было так — прознали мы, что у амиланиек есть серебряные копи, на острове, который на моей карте Шлюхиным значился, а как они его звали — не спрашивал. Собрали ребятишек — две сотни. Отборных — дело то серьезное. Ну и отправились. А как прибыли на место — узнали, у местных, которые от лютых баб по джунглям прятались, что есть на острове гетербаг — здоровый и сильный. Он с копей сбежал, сколотил ватагу, и по мере сил девочкам вредил — то конвой
— Хорошо, — говорит, — мы вам поможем. Но вы пленников выпустите. И перевезете.
— Да откуда, чмо ты долговязое, — отвечаю я, за челюсть обиженный, — я возьму тебе место на корабле?
— Ваших много поляжет, а без нас все пропадете, — отвечает. — Копи хорошо охраняют, много их, — говорит, — голыми руками не возьмешь, только я знаю как их укрепления обойти.
— Ладно, сколько-то возьмем, — соглашаюсь, — А с другими что делать? Несправедливо это — одних взять, других оставить.
— А возьми тогда, — говорит, — да умыкни у баб рабское судно, оно сейчас как раз в проливе стоит.
На том и порешили — сотню я взял, сотню квартирмейстеру оставил и они на «Воре», судно мое так звалось «Вор Удачи», утонул он, только штурвал я и спас, но это потом было. Отправились они, в общем, на «Воре» бабский галеон брать. А мы, с тридцатью оборвышами Беглого, по джунглям, по джунглям. Комары жрут, змеи жалят, малярия подбирается. В общем, долго ли коротко, добрались до копей, у них там крепость была. Обошли мы ее и прямиком в копи попали. Там рабов освободили. Беглый — он вообще мужик по жизни счастливый — потому как мужик. Сбежал раньше, чем оскопили. А остальные были не такие везучие. В общем, нас сто тридцать, тогда уже меньше — в боях с патрулями поубавилось, да пол тыщи злых кастратов, разобрали ту крепостицу по кирпичам. Серебра, правда, не так много набрали, как хотелось, зато доброе дело сделали.
Ну вот, доставили мы всех рабов — гетербагов, людей, пушистиков, на нейтральный берег и высадили там. Тут значит Тирган ко мне подходит и говорит:
— Ты спас моих людей, я благодарен тебе, бери в команду — буду тебе служить.
— Ну и на кой, простите, срамной уд, ты мне сдался, крыса сухопутная? — Вопрошаю его я.
А он тогда наш язык только начинал учить — понимал хорошо, а сам изъяснялся не очень. Словами, в общем, не объяснил. Как дал в рожу, я аж с копыт слетел и дивных девок крылатых, вокруг головы летающих, увидел.
— Бери, — говорит, — А то ноги сломаю. Сам никуда не уйдешь, тут тебе служить буду.
— Ладно, — Отвечаю, — Уговорил.
Взял на корабль, он морской науке немного выучился, в матюках поднаторел и стал боцманом — лучше не придумаешь. Да к тому же другого такого воина еще поискать — он как-то даже батыра [65] гетербажского уделал, но это другая история.
— Н-да, — Сказал Реймунд и осушил свою кружку. — Теперь ясно, почему я его не сдюжил. Думал — если убить его — сумею тебя разозлить и глупости начать делать заставить.
65
Батыр — такое звание получают сильнейшие военачальники гетербагов. Так же это, как правило, самые крупные из них — вдвое-втрое превосходящие обычных гетербагов в размерах. Батыры без преувеличения считаются если не лучшими, то, по крайней мере, самыми опасными в мире воинами.