Лабиринт
Шрифт:
Герр Шварцабль, как имеющий доступ к системе видеонаблюдения, должен знать об этом. И тем не менее он не препятствовал Айрону в его попытках дозвониться. А это говорит о том, что этот немец отнюдь не прост. Его простодушная мина лишь игра. Он действительно, как сказала Нэнси, поводырь. У Валентая и Фальконе тоже поводырь — этот тёртый калач Теодоракис. И, видимо, они работают в связке. У них отлично получается. Дали поболтать гостям и тут же заявились с пивом. Разыграли сцену, как по нотам: забавный грек и уморительно комичный немец.
"Нашему другу надо позвонить!" — "Да ладно, посидите с пивом!" — "Ой, нет! Я лучше позвоню!"
"Герр
Умора, да и только. Коэна водили, как деревянную куклу на верёвочках.
Все эти невесёлые мысли утомили его, и Айрон буквально начал валиться в сон. Герр Шварцабль неизвестно, когда успел выспаться, но он был бодр и свеж. Зато посоветовал прибегнуть к сигналу "не тревожить". Для этого на внутренней стороне двери набиралось сообщение и выводилось на внешний экран двери. Сервис тут, в подземелье, был высший сорт. Айрон последовал совету и получил несколько часов отдыха. Сон был тревожным. Во сне к нему снова явился Ахаллор. Киборг ничего не говорил на этот раз. Он молча смотрел своими чёрными маслянистыми глазами, сидя в неудобной позе на широком парапете, какой обрамлял огромную платформу фиолетового дворца над облаками.
"Нам снится Муаренс…"
Кто это сказал?!
Коэн вскочил, как подброшенный пружиной. Это же сказала Нэнси! Но эта фраза проскользнула незамеченной. Все занялись каким-то другими делами.
***
Коэн разбирался в программах компьютера. Тут было много чего заготовлено для гостя. В частности, он обнаружил возможность внутренней связи по всему комплексу. Правда, большинство объектов были недоступны. Но с жилыми помещениями, с местами общего пользования, с библиотеками, музеями можно контактировать. Вот почему он во время посещения заметил визиофоны в курилке, только не понял, зачем это нужно. Система вызова была довольно простой. Если известно, в каком отсеке находится абонент, то можно просто набрать номер комнаты. Можно набрать имя или кодовый номер. Способов связи было много.
Айрон вызвал номер В101. Выбросилось сообщение: "мы упёрлись на работу. Потом будем пить пиво, играть в карты и тискать баб!"
Он посмеялся и хотел отключиться, но обнаружил, что у его товарищей имеется ещё два кода вызова. Первый же из них сработал. Сигнал немного попищал, и развернулась картинка: чумазый Уилл в грязной спецовке и оранжевом шлеме на одно ухо трясся на каком-то гремучем агрегате.
— Чего тебе, Айрон?! — крикнул он, едва взглянув куда-то вниз. Потом снова поднял голову и секунду Коэн наблюдал только взмыленную шею и вибрирующую бороду.
— Ничего! — крикнул он в ответ. — Проверяю связь!
— Порядок! Свяжемся ещё!
И отключился.
Это очень хорошо, что у них есть связь. Коэн немного повеселел. Вызывать код Фальконе он не стал. Ясное дело, что у них имеются при себе передатчики.
Потом вызвал сразу домашний код Боба. Обоих Мелковичей не было дома, сообщение, оставленное ими, гласило: "Коэн, не дрейфь, всё будет хорошо!" Вот так раз, как они могли знать, что он позвонит? А, если кто другой соединится? И будет спрашивать: кто это Коэн, что у него за проблемы? Но быстро сообразил: система предусматривает обратную связь.
Тут загудел вызов и вырисовался сигнал: Отто Шварцабль. Коэн стал торопливо искать, как ответить на
"Нажмите "энтер", Айрон." — нарисовалось сообщение.
Он так и сделал. На экране возникла румяная физиономия Шварцабля.
— Немного не успели въехать в связь? Я сейчас зайду за вами. Прежде, чем приступить к работе, с вами побеседовать шеф первого отдела. Не пугайтесь, это скорее формальность. Ваше досье и без того у него в файлах.
Утешив Коэна таким способом, Отто испарился, но уже через три минуты его голос раздался во входном микрофоне. Коэн едва успел умыться и одеться. Хорошо ещё, что перед сном он догадался побриться, а то предстать перед шефом первого отдела с щетиной как-то не хотелось. А уверять, что он намеревается растить бороду, было бы непредусмотрительно. Коэн с бородой — это будет просто раввин какой-то! Недостаёт только пейсов, шляпы и свитка Торы!
За дверями без всяких следов кодового замка располагался так называемый Первый Отдел. Это, как пояснил по дороге Отто, орган надзора от ЮНЕСКО. Те желают знать, не совершает ли Спацаллани каких-либо преступлений против палеонтологических ценностей Антарктиды. Финансировать разработки в вечной мерзлоте страшно дорого, да и некогда этим заниматься, слишком уж много проблем там, наверху. Поэтому ООН внедрила сюда своих агентов. А те уж сами решают, что замечать, а на что закрыть глаза. Поэтому особенно беспокоиться не о чем. Служба Первого Отдела занимается шпионажем против Спацаллани, а вовсе не следит за сохранностью палеонтологических экспонатов. Вот внутренняя контрразведка Спацаллани — это серьёзно. Не дай Бог попасть меж двух этих маховиков!
Подходя к неприступной двери, Отто набрал шифр на своём передатчике. Дверь тотчас дрогнула и разъехалась в разные стороны. Обстановка внутри напоминала подземные бункеры спецслужб, как их изображают иногда в кино.
— Нам к шефу. — озабоченно обратился Шварцабль к парадной статуе охранника, картинно стоящей за стеклом. Тот неторопливо, с достоинством пришёл в движение и набрал на сияющем никелем пульте код. После чего опять застыл, устремив ничего не видящие глаза поверх голов посетителей.
"А я-то думал, что спецслужбы только в кино такие фарсовые" — подумал со смешком Коэн.
— О, да! Простить! — с величайшим почтением откланялся перед статуей Отто. И, сцепив руки на животе, устремил взоры вдоль сияющего стеклом и никелем коридора.
— Пройдите. — раздался снисходительный голос. И оба посетителя устремились по коридору. Перед визитёрами раскрывались двери. Мягкая дорожка стального цвета скрадывала звуки. Их ждал приёмный бокс. Там, как в фильмах про шпионов, нашлись привинченные к полу два металлических стула и широкий непрозрачный экран во всю стену.
Коэн хотел сказать что-то про всё это, но Отто Шварцабль многозначительно поджал тонкие губы и слегка выпучил свои честные немецкие глаза. Коэн всё понял и ничего не сказал.
Ему задавали незначительные вопросы. Нет, не был, не состоял. Как он относится к зелёным? Хорошо относится. Как бы он рассматривал возможность третьей мировой войны. Пока никак не рассматривал, но прикажут — так рассмотрит. Что он сделает, если у него будет выбор: свалиться на машине с моста на идущий поезд или переехать плачущего на дороге ребёнка? Он предпочитает переезжать исключительно неплачущих детей.