Лабиринт

Калугин Алексей Александрович

Не менее странным, чем брошенный не дороге джип, показалось Кийску и то, что за все время, пока он шел, а затем копался в машине, мимо не проехал ни один другой автомобиль. Шоссе вовсе не производило впечатление заброшенного.

Оставив надежду воспользоваться чужой машиной, Кийск продолжил свой путь пешком. И почти сразу же, за поворотом, он увидел съехавший в кювет трейлер, а невдалеке от него – замерший поперек дороги двухместный спортивный «корвет» с распахнутыми дверцами.

Кийск не стал терять время, пытаясь разобраться с неполадками в этих машинах, ограничившись поворотами ключей в зажиганиях.

Зрелище брошенных на шоссе

машин, на первый взгляд совершенно исправных, но отказывающихся работать, наводило на глупую мысль о внезапно обрушившейся на дорогу автомобильной чуме. Были еще и черные диски, уплывшие в этом направлении. Но во всех автомобилях моторы были холодные, – следовательно, стоят без движения они уже давно.

Шоссе вышло из леса и, никуда не сворачивая, устремилось вперед, разрезая надвое зеленеющие луга с пасущимися на них коровами. Вид животных, неторопливо и спокойно пережевывающих траву, подействовал на Кийска успокаивающе. Однако присмотревшись, он заметил, что электронная система слежения за скотом, установленная на заграждениях загонов, тоже бездействует.

Дорога поднялась на холм, с вершины которого Кийск увидел еще с десяток машин, брошенных на шоссе, и двигавшегося навстречу ему человека, который толкал перед собой небольшую тележку, нагруженную до самого верха какими-то коробками и узлами. Минут через пятнадцать они встретились.

Человек был явно расположен поговорить. Он остановил тележку в тени невысокой березки и, поджидая Кийска, стоял, обмахиваясь снятой с головы пестрой панамой.

– Денек-то сегодня какой выдался, – сказал он, глядя на небо, и, переведя взгляд на Кийска, представился: – Спиридонов Александр Васильевич.

Кийск назвал свое имя.

Человеку было лет пятьдесят. Был он высок и худ, с длинным носом и острым, заросшим щетиной подбородком.

– В город направляетесь? – полюбопытствовал он.

– Да, – кивнул Кийск.

– Машина встала, – сочувственно произнес Спиридонов.

Кийск снова кивнул.

– И далеко отсюда?

– Километров десять, – соврал Кийск. – Понять не могу, что с ней случилось?

– Не вы один. Никто не понимает причину происходящего. Хотя, вон она, причина, висит себе, – Спиридонов указал на зависший над горизонтом черный диск.

– А что происходит в городе?

– Вы, должно быть, издалека, – догадался собеседник.

– Очень. Был в экспедиции, – сказал Кийск, не уточняя, где именно.

– И что, там у вас все в порядке? – заинтересованно спросил Спиридонов.

– Да вроде бы, – неуверенно пожал плечами Кийск.

– И то славно. Есть, значит, еще места, где жить можно.

– А что случилось в городе?

– В городе? – Спиридонов достал из груды поклажи на тележке большой ручной фонарь и щелкнул выключателем. Фонарь не загорелся. – Видите – не горит. Хотя я сам недавно поставил в него новые батарейки. И то же самое происходит в городе – ничего не работает. Ни предприятия, ни транспорт, ни связь. Нет освещения, не работает система снабжения, вышла из строя канализация. Короче, полный развал всей городской инфраструктуры. Все механизмы и автоматы, начиная от всеобщей коммуникационной сети и кончая заводными игрушками у ребятишек, встали в одночасье. И судя по тому, что в город не прибыла ни одна спасательная или аварийная команда и до сих пор нет никаких известий из других мест, то же самое происходит повсюду, по крайней мере в крупных городах и населенных центрах. Везде царят развал, хаос, страх и безнадежность.

– Когда

это началось?

– Ровно неделю назад. В тот день над городом зависли невесть откуда взявшиеся черные тарелки. Так до сих пор и висят, словно приклеенные, не шелохнутся. Они – причина всему. А вот что они собой представляют? Откуда взялись? – Спиридонов непонимающе развел руками.

– Ну а городские власти, они разве не пытаются навести порядок? Есть же еще силы правопорядка, армия…

– Ничего больше нет, – резко, почти грубо оборвал Кийска Спиридонов. – Их поглотил хаос. Пережевал и выплюнул в общую массу отчаявшихся людей. И не их в том вина, потому что невозможно управлять огромным городом, когда ничего, абсолютно ничего не работает!

– Ну а вы-то куда направляетесь?

– Прямо, – махнул рукой вперед Спиридонов. – Буду идти до тех пор, пока мой фонарик не загорится. Судя по вашим словам, не так уж и долго осталось.

– Я соврал, – признался Кийск. – Я сам всю дорогу иду пешком.

– Ну что ж, – ничуть не расстроился Спиридонов. Человек он был, должно быть, весьма деликатный, потому что, явно видя, что собеседник многое недоговаривает, не приставал к нему с расспросами. – Значит, придется пройти чуть подальше. В город я все равно не вернусь. Ну мне-то просто, я один – собрался да пошел. А у кого семьи, дети маленькие, им-то каково?

– Многие бегут из города?

– Пока еще нет. Но судя по тому, как обстоят дела, в самое ближайшее время начнется массовый исход, – как только станет нечего есть. И вам я не советую туда идти. Состояние в городе близко к панике, и я даже не хочу думать о тех ужасах, которые она за собой повлечет.

Кийск закинул руки за голову, устало потянулся и скосил глаза на неподвижно прилепившуюся к голубому небу черную блямбу.

– Да надо бы самому посмотреть на все, – не очень-то уверенно произнес он, после всего услышанного сам толком не зная, стоит ли идти в город.

– Ну, как знаете, – не стал более отговаривать его Спиридонов.

Он снова взялся за ручки своей тележки, но прежде, чем толкнуть ее, протянул Кийску визитную карточку.

– Если вам негде остановиться, можете жить у меня. Ключи я оставил в шкафчике у двери.

Глава 2

Гибнущий город

Последние несколько километров до города все шоссе, теперь уже восьмиполосное, было запружено покореженными, раздавленными, с выбитыми стеклами и следами пожиравшего их пламени машинами. В некоторых остовах автомобилей Кийск видел обугленные останки сгоревших пассажиров, которые некому было убрать. Людей видно не было. Должно быть, если кто-то еще, по примеру Спиридонова, и покидал город, то пользовался для этого не магистральным шоссе, а другими дорогами.

В городе, куда Кийск вошел уже в сгущающихся вечерних сумерках, все выглядело во много раз ужаснее, чем на дороге. В полумраке, когда ни окна, ни фонари, ни информационные полосы не горели, Кийск не узнавал знакомых улиц. Не только проезжая часть, но и тротуары были забиты выехавшими на них, прежде чем навсегда замереть, машинами. Редкие прохожие либо осторожно пробирались между кузовами, либо, кто помоложе и попроворнее, прыгали с крыши на крышу.

Пространство между машинами было завалено грудами всевозможнейшего бытового мусора, который гнил и разлагался, насыщая воздух жутким смрадом. Казалось невероятным, что всего за неделю город смог произвести столь огромное количество отходов.