Лабиринты Гипербореи
Шрифт:
Подоспевший Гектор вложил все силы, приготовленные для расправы с Тимом, в удержание оранжевого Палика. Схваченный могучей ручищей, тот перестал верещать, включил очень натуральные, жалобные стоны. Славка не выдержал:
– Что ты его давишь, задушишь так. Послабее можешь?
– Не встревай, Яр. Не знаешь ты их лживую породу, и не лезь. Дай веревку, свяжем, тогда не удерет.
Гектор ответил сурово, придавил Палика коленом и ловко перехватил заломленные назад ручонки оранжевого пленника. Олен одобрительно
– Сложи его ладони вместе. Подержи.
Несколько жестов, негромкий шепоток. Волхв закончил какое-то волшебство, и приказал охраннику:
– Отпускай. Вот так. Ну как, Палик, нравится, когда ладони склеены? Навсегда, заметь. Теперь пошли в адитон, там поговорим.
Треножник пустовал - время работы оракула на сегодня закончилось. Но золотой треножник пифии стоял на прежнем месте, над расщелиной. Архиерей остановился у треножника, ткнул в него пальцем:
– Почему? Я тебя спрашиваю, Палик. Почему?
Славка и Тимур переглянулись. 'Олен явно гонит. Какое дело оранжевому до золотой табуретки? Пристал к пацану', - шепнул Тимур другу. Гектор легонько поддерживал щуплое тельце - одним пальцем за ворот. Палик дёргал руки, пытаясь разъединить ладони, сведённые за спиной. Это не получалось, и он стонал надрывно, заваливаясь на бок, теряя сознание.
Глаза оранжевого арестанта закатились, а длинные, сказочно-эльфийские уши уныло повисли, словно надломленные листья молодого лопуха. Быстров-младший прикинул, как заступиться за бедолагу, ничего не придумал и пошёл напролом:
– Вы что, не видите - человеку плохо? Олен, не думал, что вы такой жестокий! Не мучьте вы его, воды дайте! Он же сознание потерял!
Вместе с Тимуром Славка вцепился в Гектора, выдирая оранжевого. Но внезапно в полуприкрытых глазах Палика блеснула такая злоба, что рука мальчишки невольно отдёрнулась:
– Ты что? Мы же за тебя!
– Он воды боится, а ты ему кофон суёшь, - хохотнул Олен, отстраняя друзей движениями рук.
Как будто стена встала между мальчишками и Паликом - не дотянуться и не дотронуться. Облегчённо вздохнув, Гектор ухватил оранжевого за уши, как фокусники - кроликов, поставил на ноги и щёлкнул по затылку:
– Открой глаза. Слушай архиерея.
Палик вздохнул обречённо, открыл глаза полностью, распрямился. Олен снова показал на треножник и строго спросил:
– Почему ты перекрыл ход? Мы же договорились - дым из недр курится беспрепятственно!
До мальчишек дошло, в чём дело. Расщелина не извергала дымок, который должен окутывать пифию!
– Ни фига себе, - поразился Тимур, - я думал, они жгут чего, специально, как ароматные палочки. Китайские, помнишь?
Славка помнил. Отец Тима подарил набор приторных благовоний Быстровым, но они так и остались валяться на комоде - не понравились.
– Погоди про дым. Кто он, Палик? Гном?
–
Пока Славка сообразил, чем занимаются кобольды в толще горных пород, оранжевый покаялся. Гектор отпустил камнееда, а Олен жёстко приказал:
– Немедленно открываешь проход. Если нет - пеняй на себя. Поймаю снова, руки склею и отправлю в пустыню. Навсегда. Дошло?
Кобольд кивнул, размял освобождённые руки и неожиданно для мальчишек прыгнул в их сторону. Славка успел парировать удар, а Тимуру досталось больше. Он упал на спину и не заметил, как стремительная оранжевая фигура исчезла в расщелине.
Глава двадцатая
Трудный день
– Ну, гад! Сейчас ты у меня получишь, - зашипел Тимур, поднимаясь с пола.
– А где он?
– Удрал, - Славка показал, куда именно.
– Зря мы за него заступались, - разозлился Тим.
– Вот врун проклятый! Дебил!
– Он не гад, - покачал головой Олен.
– И не такой уж и врун. Просто живёт своими заботами, вот и забывает, что кроме него, есть и другие.
– Ага, хороший! Чего же вы с ним так, за ухо?
Тимуру было больно и немножко стыдно, что тощий и тупой кобольд завалил его одним ударом, как котёнка. Вот он и задирал архиерея, чтобы хоть немного отвести душу, 'спустить пар'. Но Олен ответил грустно и загадочно:
– Потому. Умному намёка достаточно, а дураку и дубины мало...
После ужина стремительно пал вечер, все разбрелись спать. В темноте к мальчишкам пришли новые призраки, стали шуметь, проверять на испуг. Те в ответ принялись высмеивать привидения за тупость и однообразные приёмы. Получилась бестолковая перебранка, которую пресекла Рема. Она заявилась со свечой и громким шёпотом попросила:
– Можно не вопить? Кроме вас люди есть, и они должны выспаться! У самих завтра трудный день.
На оправдания и вопрос Славки, разве ей привидения не по глазам, та возмущённо ответила:
– В призраков верят необразованные, совсем тёмные и невежественные люди. Спокойной ночи, наконец!
Удивительно, почему после неё привидения уже не появились?
Снова утро, снова грохот таза для умывания. Снова Славка подхватился, как бешеный, убежал к озеру. Пока он там резвился с наядами, Тимур вылез из-под одеяла. Служанка не дождалась, когда сын бога соизволит умыться, убежала, наябедничала Реме. Та пригрозила: 'Не умоешься добром - Гектору поручу, он с головой в озеро окунёт'. Ашкерову-младшему пришлось сдаться - оплеухи надоели. Когда прибежал раскрасневшийся от ледяной воды Славка, мальчишек позвали за стол. Олена там уже не было - он перехватил что-то на ходу и священнодействовал в лаборатории.