Лабиринты мышления или учеными не рождаются

Егидес Аркадий

Вообще же не только в логико–графической схеме, но и в тексте каждый вид соотношения понятий должен быть выделен. Причинно–следственные связи, трансформации, классификация, части — целое, алгоритмы. Все это должно обсуждаться самодостаточно, должны быть обозначены границы данного соотношения. Прежде чем начать второе, надо закончить с первым. Например, фразу, которую мы привели на с. 101, можно причесать так: «К небесным телам относятся звезды, планеты, спутники. Примерами звезд могут быть Солнце и Полярная звезда. Сатурн, Плутон, Марс, Венера, Земля — планеты, которые вращаются вокруг Солнца. Луна вращается вокруг Земли и называется спутником. Все названные небесные тела доступны наблюдению невооруженным глазом».

В том варианте текста, который был специально сделан для целей тренировки логико–графического структурирования, все было спутано. Текст все равно «смотрелся», его можно было понять и со слуха. Но лучше все–таки причесанный.

* * *

Неприятно читать тавтологии. Есть общеизвестные тавтологические высказывания типа «спуститься вниз», «подняться вверх». Но на–до тщательно проанализировать, нет ли повторения содержания в придуманных вами словосочетаниях. Возьмем примеры из опубликованных работ. «Гипотеза основана на предположении». Эта фраза кочует из диссертации в диссертацию. И, что хуже, из автореферата в автореферат. А вот в «Словаре русского языка» С. И. Ожегова гипотеза трактуется как научное предположение (1984. С. 113). «Опытно–экспериментальное». Тоже — из диссертации в диссертацию и из автореферата в автореферат. А в словаре С. И. Ожегова эксперимент трактуется как научный опыт (1984. С. 787). «Народно–демократический строй». Получается: «народно–народно–властный». «Хозяйственно–экономические» (связи, проблемы…) — загляните в англо–русский словарь: economy — хозяйство. Ну а это как вам понравится? «Морально–нравственные» (основы, принципы, вопросы). Это уж такие нравственники пишут, что нам, грешникам, даже в аду не найти укромного уголка. Вот если бы только за преступления против русского языка грозило хотя бы чистилище. Тогда С. И. Ожегов нам на Страшном суде сказал бы, что мораль в его трактовке это правила нравственности, а также сама нравственность (1984. С. 310). Ну а уж из просто всяких статей, пояснений, инструкций: «Источники происхождения», «Возражение против», «Траты на расходы», «Существующая реальность», «Владеет умением», «Реальная действительность», «Повторный рецидив». Все это, честное слово, цитаты.

Вот еще: произошло дорожно–транспортное происшествие. А это уже не психологи, это журналисты… Ай–яй–яй… Более того, тележурналисты: и это каждый раз в «Дорожном патруле». Не оговорка, а штамп: произошло… происшествие. Это потому что слова «дорожно–транспортное» разбивали эту тавтологическую тягомотину… Ну тележурналисты, ну грамотеи… А наша неувядающая примадонна (хорошо еще, что не прима–балерина) пропагандирует чью–то изощренную тавтологию: «…Ледяной горою айсберг…» Да уж, «даром преподаватели время со мною тратили»: айсберг в дословном–то переводе — ледяная гора.

Ну ладно, а мы–то сами: «приснился сон», «подарил подарок», «неожиданный сюрприз», «вернуться назад»…

* * *

Не пишите не по–русски. Один известный психолог–профессор в одном известном учебнике: «О ней судят по расположенности находить поводы…» Можно было бы сказать «склонность находить», но никак нельзя сказать «расположенность находить». Но даже и «склонность находить» не стоит дополнять словом «поводы». Не ук–ладывается это в стилистику русского языка. Тот же профессор в том же учебнике: «Задача воспитателя… способствовать развитию положительных сторон». Ну, хоть убейте, нельзя «развивать стороны»! Можно развивать способности, умения, а стороны — нельзя. Научные книги и статьи пестрят словосочетаниями вроде «повышение факторов», «умение общения». Можно: «уметь общаться», «умение общаться»; но нельзя: «умение общения». Потому что можно: «у меня есть мечты»; но нельзя «у меня нет мечт». Потому что можно: «ножницы»,

но нельзя: «ножница». «Он опростоволосится» — можно. «Я опросто–волосюсь и я опростоволошусь» — нельзя. Высоцкий в свое время «прикололся»: «Чуду–юду я и так победю».

Таков русский язык. И его надо чувствовать. Вот Высоцкий, тот чувствовал. Ажурналисты, и теле-(ай–яй–яй) журналисты… на разные лады повторяют: «лицо кавказской национальности». Мы не говорим уже о нравственности, ну что возьмешь с журналистов — вторая ведь в истории человечества древнейшая профессия. Но, господи праведный, есть русская национальность, есть еврейская национальность, грузинская, армянская, азербайджанская… но нет (!) кавказской национальности. Кавказские национальности есть, а вот кавказской — нет.

В науке часто употребляется слово «понятие». И, увы, часто встречается словосочетание «понятие о…». Это перетекло из бытового языка. Можно сказать: «он не имеет понятия о чести». Но в науке этике надо писать: понятие «честь». Когда это словосочетание становится привычным, то можно и без кавычек, просто: понятие честь. Но не «понятие о чести». Часто встречается и такой уже штамп: «понятие мышления», «понятие памяти», то есть слово «понятие» и далее слово в родительном падеже. Чувство языка подсказывает, что надо говорить: понятие «мышление», понятие «память». Можно и без кавычек. В книге С. С. Фролова «Социология» (М., 1996. С. 45) читаем: 3.1. Определение понятия «культура». С.С. Фролова можем поставить в пример. Но ведь это исключение. А другие авторы, как правило, пишут так, как об этом говорилось выше.

А вот еще перл наукообразия. В конце любой статьи или книги дается обычно список использованных или рекомендуемых статей и книг. И обычно он озаглавливается: «Список литературы». Но, господа–товарищи, тогда может быть и «список искусства»… Так что будем лучше применять такие варианты: «список литературных источников», «литература», «библиография». Но никакие «списоклитературы».

В некоторых учебниках психологии говорится об «отраслях психологии». Как остроумно заметила наша студентка Даша Сёмина, тогда

можно говорить о «разделах производства». Таков уж русский язык: какие–то слова «прилепляются» друг к другу почти намертво. А какие–то — ну не подходят друг другу никак.

Не зная, как начать свое произведение, неопытный автор перенимает у «опытного» штампы:

— На данном этапе развития общества приобретает актуальность…

— Данная статья посвящена изучению…

Данный этап, данная статья… Все это отрыжка деревянного бюрократического языка, который перекочевал в «науку» из циркуляров. Цирк!

* * *

Нельзя допускать неоднозначного прочтения. Во фразе «Знаки приоритета отменяют сигналы светофора» — двойственный смысл: неясно, знаками приоритета отменяются сигналы светофора или сигналами светофора отменяются знаки приоритета. А все просто, надо написать или так, или так — и все становится однозначным. В эру беспросветного марксизма–ленинизма бытовала фраза «Бытие определяет сознание». Та же, что и у гаишников, оплошность: неясно, бытием определяется сознание или сознанием определяется бытие.

* * *

Часто встречается нагромождение падежей. На этом остановимся поподробнее.

Бывает, что злоупотребляют перечислением в именительном падеже. «Мойучительпсихиатрдокторнаукпрофессорзавкафедройпсихи–атрии декан лечфака Иванов дал мне дельный совет». Курсивом даны перечисления в именительном падеже. Их семь: учитель, психиатр, доктор, профессор, завкафедрой, декан, Иванов. Много. Теряется ге–штальт. Если вам дорого все, что перечислено, лучше сказать так; «Профессор Иванов, который был моим учителем, заведует кафедрой психиатрии. Одновременно является деканом лечфака. Он дал мне дельный совет».