Лабиринты надежд
Шрифт:
– Я действительно все перепутала. Оказывается, любовь слишком сложное дело, а секс - не слишком интересное занятие.
– Тогда нечего и беспокоиться. Вы не любили друг друга.
– Но ведь все было прекрасно! Мы катались на катере по ночному Парижу, клялись в любви небу, забравшись на самый верх Эйфелевой башни... Мы везде целовались и говорили только о любви. Даже на Перлашез...Казалсь. что никто, никто в мире не был так счастлив... Как он мог все забыть?!
– Если он увлекся другой девушкой, то это вовсе не значит, что врал тебе про любовь. Просто он так себе её
– Пусть. А я - нет. Я постараюсь забыть...
– Упрямо насупилась Софи.
– Верно, дорогая. Тебе восемнадцать, впереди ещё столько разочарований и восхитительных сюрпризов.
– Ты думаешь, ещё не все кончено?
– Все главное, самое лучшее, самое радостное ждет тебя. Постарайся не повторять ошибок и не принимать всерьез болтливых мальчишек. Размениваться по мелочам - не твой стиль. Ты же знаешь, детка, купюра в тысячу марок совсем не то же, что куча бумажек по одной марке.
Софи засмеялась, вспомнив детский эпизод - она подарила няне на именины новенькую купюру. Старушка осторожно держала хрустящую банкноту: Сохраню на память".
– Купи себе лучше конфеты или что-нибудь приятненькое!
– Нет... На конфеты можно тратить мелочь. Мелочь - деньги для мелких приобретений и мелких людей. А такую вот бумагу нельзя разменивать.
После разговора об изменнике Жане прошло семь лет. Софи и в самом деле повзрослела. Теперь она испытала на себе, что значит зависть, ложь, корысть и поняла, что не стоит опрометчиво доверять прекрасным словам, клятвам, пылким юным страстям. В области интимных чувств она проводила вдумчивую исследовательскую работу. К флиртам относилась как к своего рода экспериментам, не позволяя им перерасти в нечто более серьезное. Порою ненадолго увлекалась, переживая эйфорию влюбленности, но легко "спрыгивала с качелей", переключаясь на другой объект: занятия в библиотеке, работу над научными рефератами, спорт.
Думая о будущем, Софи видела себя хорошим профессионалом, разъезжающей со съемочной группой по самым опасным точкам планеты. Свободное время она станет проводить дома. Среди цветников Флоренштайна бубет собираться все семейство: старики, мама с папой, взрослый Арни, Софи с грубоватым пустынным загаром после трудной, но сенсационной экспедиции. Рядом в её мечтах о будущем маячил некий добродушный и преданный человек - муж. С сыном на плече и маленькой девочкой, виснувшей на его руке. Яркое семейное фото, предназначенное для альбома. Какие же ещё нужны планы?
У молодой графини Флоренштайн в друзьях недостатка не было. Кеннет и Кери Бенедикт задержались в её свите уже второй год. Софи пару раз гостила в поместье Бенедиктов, брат и сестра охотно приезжали во Флоренштайн. Кери, кажется, не теряла надежду сосватать брата, а сама явно рассчитывала добиться расположения Пауля. Они встречались в поместье прошлым летом, и с тех пор Кери не переставала интересоваться троюродным кузеном Софи. В общем-то обычная тусовка, в которой у каждого был свой интерес.
Загадку в этом смысле представляли арабы. Хасан учился в Сорбонне первый год, ни
– Слушай, киска, - подмигнула Софи Кери на студенческой вечеринке, посвященной окончанию учебного года.
– Полагаю тот красавчик примазывается к нашей компании из-за тебя. Ему здесь все явно не в кайф. Ведь им, вроде, ни есть, ни пить, ни танцевать нельзя?
– А как они размножаются?
– Софи скользнула нарочито загадочным взглядом по лицу восточного красавца.
– Попробуй выяснить!
– Засмеялась Кери.
Во всю мощь гремело "техно", мелькали цветные сполохи светоустановки, разгоряченная танцами Софи потягивала у барной стойки оранжад со льдом.
– Мадемуазель не танцует?
– Подошел и почтительно встал рядом Гариб. Тогда мы можем поговорить? Ведь вы уже скоро получите диплом и станете работать на телевидении. Мой друг Хасан всерьез занимается политикой. Он хотел сделать вам деловое предложение.
Софи улыбнулась и церемонно протянула руку подошедшему по знаку Гариба Хасану. К её удивлению, тот ответит крепким рукопожатием. Они познакомились.
– Я знаю, как важна для политика надежная команда. Это касается в огромной степени и представителей средств информации.
– Без обиняков приступил к серьезной беседе Хасан. Понаблюдав за парнем, которому наверняка было далеко до тридцати, Софи решила, что он не умеет улыбаться.
– Мне кажется, здесь не самое подходящее место для серьезных разговоров.
– Назовите подходящее.
– Национальнгая библиотека. Завтра, в десять утра. После завтрака я улетаю на каникулы домой.
– Заранее благодарю.
– Араб учтиво поклонился.
В библиотеке они выбрали уютный уголок в одном из внутренних садиков, скрытых под стеклянными колпаками. Хасан сообщил, что он уже три года находится на государственной службе, делая перерывы для обучения в лучших университетах мира. В Сорбонну он прибыл исключительно ради курса по международному праву профессора Мерсье. Его дальнейшая речь была похожа на выступление премьер-министра перед иностранными журналистами. Коротко обрисовав политическую, социально-экономическую обстановку своего маленького, но чрезвычайно богатого государства, он выразил озабоченность относительно положения в других странах арабского Востока, втянутых в конфликт с Израилем.
Софи терялась в догадках относительно цели переговоров. И тоже коротко объяснила, что считает своим профессиональным долгом содействовать силам прогресса и гуманизма. Внутренне она надрывалась от смеха. Европейцы и американцы совсем иначе ухаживают за девушками.
– Я имею полномочия заключать контракты с работниками государственного телевидения. Не взялись бы вы, мадемуазель Флоренштайн, поработать у нас после завершения университетского курса или в порядке преддипломной практики?
– Боюсь, что не готова прямо сейчас принять ваше предложение...
– Она все-таки не сдержала улыбку.
– Весной перед каникулами у девушек мозги набекрень. Давайте вернемся к нашему разговору в сентябре.