Лабиринты наших желаний
Шрифт:
— Ого! — воскликнула Инна Васильевна, когда Ксюша вместе с букетом вошла на кухню. — Опять?! Эдак у нас вазы кончатся, Ксюня!
Она смущённо улыбнулась, доставая из шкафчика вторую вазу, налила в неё воды, засунула букет и поставила его на подоконник, рядом с утренними розами.
— Этот И.В., чего, провинился перед тобой, штоль? — поинтересовалась Инна Васильевна, хлюпая в тарелку порцию вермишели.
— Нет, — Ксюша помотала головой. — Я даже не знаю, зачем ему это…
— Ну ты даёшь, Ксюнь, — фыркнула
— Нет. Это у него просто… блажь.
— Ну-ну. Садись есть, в общем. Кетчуп из холодильника захвати!
В последний раз погладив нежные лепестки, Ксюша повернулась к холодильнику.
— Вам какой — острый или обычный?
— Оба тащи. Помирать, так с кетчупом.
Ксюша рассмеялась и захватила обе наполовину пустые бутылки.
Потом она наверняка помрёт и упьётся «Ессентуками», но и пусть. Зато действительно вернётся с небес на землю, забыв вкус нежнейшей сёмги и французского вина с чудным названием.
Но если бы дело было только в еде… Люди, к сожалению, забываются куда сложнее.
*
Ксюша весь вечер думала — позвонить или нет. Страдала от изжоги из-за сосисок с кетчупом и ругалась сама с собой.
В конце концов ближе к десяти часам вечера отправила короткую смс. «Спасибо за цветы». Да, вот так. Вполне достаточно и не навязчиво.
Минут десять после этого Ксюша успела порефлексировать и пожалеть себя… а потом телефон зазвонил.
Сердце упало в пятки, а затем взлетело и ударило в мозг, как большая доза крепкого алкоголя. У Ксюши даже в глазах слегка потемнело.
— Алло…
— Добрый вечер, Ксения.
— Добрый вечер, Игорь Андреевич.
— Не отвлекаю? Извините, что поздно, но раньше не было времени. Только домой вошёл.
Он ещё и извиняется!
— Нет, всё в порядке.
Ксюша смущённо замолчала. Она не понимала, зачем он звонит, и что ей говорить.
— Не ошибся я с цветами, Ксения? А то когда стал выбирать, в голове почему-то были «астролябии».
— Нет-нет, всё правильно. И очень красиво. Спасибо большое.
— Прекрасно. А завтра вечером вы что делаете?
Хм. Это слуховая галлюцинация, что ли?..
— Завтра?
— Да, завтра вечером, после шести. Я Насте обещал освободиться, мы хотим в кино сходить. Пойдёте с нами?
— Я… не знаю. Вы же… Я вам не помешаю?
— Нет, не помешаете. — Кажется, он улыбался. — Соглашайтесь, Ксения. Мы с Настей будем рады вновь с вами повидаться.
— Ладно, — ответила Ксюша немного неуверенно. С одной стороны, почему бы и нет? Кино, да ещё и вместе с Настей — совершенно безобидно. А с другой… зачем это ему?
Ни в какую романтику по отношению к себе она не верила, да ещё и со стороны известного продюсера. Так что либо просто так, из любви к искусству,
Абсурд. Она не настолько красавица. Да ещё и для продюсера! На телевидении баб как грязи, а то и больше. И красивых много, и талантливых, и успешных.
Вариант «просто так» гораздо правдоподобнее…
— Замечательно. Тогда я завтра позвоню ближе к шести часам вечера, хорошо?
— Хорошо.
Он немного помолчал, а потом поинтересовался:
— У вас странный голос, Ксения. Что-нибудь случилось?
— Нет. Просто я думала, что больше вас… не услышу и не увижу. И тут вы звоните и предлагаете сходить в кино. Я в шоке.
Игорь Андреевич рассмеялся.
— Понимаю. И обещаю вести себя прилично. Вы, кстати, какой попкорн больше любите — сладкий или солёный? Настя спрашивает.
Ксюша фыркнула.
— Солёный, конечно.
— Отлично! Солёный, Настюш. Так что у нас совпадают вкусы и нам хватит одного большого ведёрка на троих. Что-что? Ты не уверена? Обжорка.
Трясясь от смеха, Ксюша закрыла лицо ладонью. Напряжение отступило, когда она расслышала невнятный голос Насти на заднем плане.
Может, не строить теории заговоров на пустом месте? В конце концов, это всего лишь кино.
— До завтра, Ксения, — попрощался Игорь Андреевич, а потом и Настя крикнула в трубку так, что у Ксюши заложило в ушах:
— Пока! До завтра!
— Ох. До завтра… и спокойной ночи.
— Спокойной.
Гудки. И глупая улыбка на губах.
«Господи, спасибо. Я опять его увижу».
— Дура, — прошептала Ксюша, качая головой и продолжая улыбаться. Злиться на себя почему-то не получалось…
***
Кто знает, почему мы любим что-то одно, но совершенно не любим что-то другое?
Иногда это непроизвольно — нам нравится или не нравится вкус, запах, цвет. Но иногда наша симпатия сформирована чем-то совершенно конкретным.
Почему именно альстромерии? Это были первые цветы, которые мне подарили. И не кто-нибудь, а папа. На двенадцатилетие.
Я не помню, что он мне тогда пожелал. Но я была очень счастлива и навсегда запомнила радостную улыбку, которая возникала на его лице каждый раз, когда я смотрела на букет и восторженно вздыхала.
А белые розы…
«Лепестками белых роз наше ложе застелю»…
Не хочу вспоминать, чтобы не погрязнуть в ненависти и обиде. Он того не стоит. По правде говоря, он вообще ничего не стоит… «даже фунта презрения», как говорил мой отец.