Лабиринты памяти
Шрифт:
Ужас сковал меня и тут же почувствовал, как в бане отчим накинул петлю на мою шею и резко сдавил, теряя сознание понял, что отчим не испытывал ненависти к пасынку, просто галлюцинации Большой войны, на которой он был разведчиком преследовали его, что на самом деле он душил фашиста.
Видимо он так и не вернулся с войны.
Как показалось, я очнулся, но реальность была еще большим кошмаром, племя устроило бурлеск. Кто-то бил ритм, кто-то двигался в конвульсивных кататонических танцах.
Моя Кармен что-то с упоением грызла, приглядевшись в
Меня стошнило, и снова погрузился в кошмары….
Очнувшись на следующий день на своей койке в лазарете, я был в полной прострации, уже не различая границ потустороннего мира и реальности, если таковая существовала.
Мой комиссар, почувствовав, что после трапезы, что не буду сильно ерепениться, тут же отправил меня на Большую Землю….
Так закончилась моя первая командировка в Африку…
Приехав домой обнаружил отца в больнице. Он улыбнулся мне, было видно, что за те два дня, что он провел в больнице, он прошёл через ад.
Заведующая отделением и полноватая молодая лечащая доктор обнадежили меня:
–Межреберная невралгия…
Наутро позвонил главный врач:
–Забирайте отца! Ночью у него пошла горлом кровь….
Как выяснилось, накануне моего приезда ему сделали наркотик….
Бог судья моим коллегам…..
Как можно было лечить невралгию человеку, у которого за три года до этого был трансмуральный инфаркт миокарда?
Так закончилась моя командировка и путешествие в Зазеркалье.
Чернобыль
Моим однополчанам – чернобыльцам посвящается.
Оттарабанив в учебке, Миша прибыл на базу.
Ему вручили старенькую ИМРку (инженерная машина разминирования), которая заводилась только с воздуха (все машины обладали воздушным запуском, то есть в них были баллоны со сжатым воздухом). Другие, более новые машины, заводились, в том числе и с аккумуляторов.
Ну да ладно, благополучно минула молодость, то есть первые полгода службы. В те времена озаботились в очередной раз борьбой с дедовщиной, и поэтому армия была практически курортом.
Но весной 1986 года, когда Мишкин призыв перестал хавать масло дедов, случилась катастрофа, а именно Чернобыль….
Их по тревоге подняли ночью, все думали обычная учебная, но погрузка техники ночью та еще процедура, жандарбатники (железнодорожные войска) были борзее стройбатников, промучившись всю ночь, натягивая толстую стальную проволоку на рога тягловых устройств, забивая поленья между катков, они вымотались в усмерть. Под утро теплушка дернувшись пару раз как бегемот перед прыжком, наконец, тронулась.
Им выдали сухпай, у жандарбатников разжились спиртом, и жизнь показалась слаще меда.
Когда прибыли в Зону, вдалеке ядовито-хищно мерцал кратер ядерного вулкана.
Зона была похожа на встревоженный улей.
Ни чего общего с Зоной Тарковского, хотя в сущности то и были сталкерами поневоле.
Они работали
Мы пару раз четко видели, как вертолетчики, пролетая над реактором пытаясь забить горло ядерному дракону, сбрасывая мешки со свинцом мимо, так однажды нам на башню прилетел от них подарок.
Жалко было пацанов из химвойск, им досталось по полной, после пары выходов для сбора радиоактивного мусора на крышу реактора, они становились бледными как штукатурка в казарме.
Только ИМРка доказала свою незаменимость при работе возле реактора…
Шла вторая неделя, когда нам прислали «духов», так мы, рано «пристаревшие», звали вновь прибывших.
Мише достался несмышленыш из Баку, туповатый ботан, занимавшийся на гражданке разведением аквариумных рыбок, по имени Володя. Его сразу окрестили «тормоз».
Он не был сторонником дедовщины, хотя и подходило время когда «по сроку службы положено».
И вот как-то, сгребая у реактора мусор, услышал в шлемофоне истеричный крик лейтехи – командира. Оказалось, у Вовки заглохла ИМРка, смотрю в триплекс, слетела гусянка. А рация рядом с реактором барахлит.
Мертвенная тишина возле реактора, бесшумно влазила в наше кроветворение, в самый костный мозг, вносила бардак в процессы митоза, конъюгации, бездумно проводила делецию хромосом.
К несчастью не все служаки понимали, безмолвную равнодушную ярость радиации, многие солдаты бравировали и получали смертельную дозу.
Рев 12 цилиндровых движков ИМР – значил Жизнь, тишина – возвещала Смерть…
Но нас не зря называли «траками», а мы себя гордо называли «БОУПтянами». Миша быстро прикинул: «Уже оттарабанили свои 5 часов, пока дернем дежурную ИМРку, пока то, пока се, «Тормоз» вместе со своим командиром изжарятся, а если покинут Броню и пехом попытаются сбежать, такая же Доза».
Впрочем, все эти варианты просчитывал раньше, в те короткие минуты сна, когда удавалось прикорнуть…
Как на автомате подъехал спереди к уснувшей ИМРке, открыл люк, буквально за пару секунд подцепил 20-ти тонный трос, и юркнул к себе. Угрюмо размышляя над тем, какую дозу хапнул, по вине нерадивого «молодого», о том, сколько занес с собой в машину, пока цеплял трос, и сколько получил мой старлей, у которого ведь ест ребёнок. Отъехал подальше от реактора, там подцепили второй трос, командиры даже не вышли.
Уйдя из-под взора триплекса его ИМРки, Миша боковым хуком справа превратил физиономию «Тормоза» в то, что надо было сделать давно еще его отцу….
Скорбно думая ныне по происшествии многих лет, что быть может, судьба сложилась бы по другому, если бы по инструкции бросил «Тормоза» и сберег свои нервы…..
Впрочем, когда всю жизнь живешь с пониманием того, что тебя в любой миг может накрыть лейкемия, это здорово тонизирует……
Афган