Лабиринты силы

Гришанин Дмитрий Анатольевич

Подкатившая через несколько секунд машина прижалась к обочине и, к моему облегчению, из открывшейся водительской двери вывалилась угорающая от хохота Слеза.

– Ну и вид у тебя, Рихтовщик, – простонала сквозь смех подруга.

Я хотел обидеться, но подбежавшая белокурая бестия запрыгнула на меня так отчаянно, что я просто чудом не оттяпал ей шпорой полноги.

Отпущенное сено полетело на асфальт, шпора вернулась обратно в инвентарь, а освободившиеся руки как-то сами собой вдруг оказались на пятой точке страстно целующей меня девушки.

– А где эти два обормота? – спросил

я, с трудом оторвавшись от губ любимой.

– Не парься, Рихтовщик. Я их к Тощему сплавила. Чтоб по новой у него на складе затарились, – промурлыкала Слеза.

– И ты одних их к меняле отпустила?

– Ну ребятки уже взрослые, справятся как-нибудь в этот раз без нас. Мы же, уверена, найдем занятие поинтересней… Или ты не хочешь?

– Хочу! Еще как хочу!

Как в тумане я доковылял с драгоценной ношей до машины, и даже каким-то чудом исхитрился, не размыкая рук, забраться внутрь фургона… А потом, позабыв обо всем на свете, мы жадно любили друг другу, не замечая ни тесноты салона, ни жесткости пассажирских сидений.

Во время короткой передышки между бурными соитиями, Слеза поведала мне, что фургон этот жители Крынки подарили нам, в знак признательности за избавление стаба разом от двух бед. Слепунов, изрядно прореженная популяция которых теперь не скоро восстановится в Зубастой Яме, а значит опустошительных нашествий тварей на стаб в ближайшие месяцы можно не опасаться. И ботов, которые, после сегодняшнего разгромного поражения под станами стаба, вряд ли еще когда-либо рискнут побеспокоить покой жителей Крынки.

Потом мы снова любили друг друга, и так увлеклись, что даже не заметили, как за окнами стало темно.

В стаб мы вернулись уже за полночь. Предусмотрительная Слеза закинула для меня в фургон новый комплект камуфляжа и ботинки, потому рядом с ней впереди, на соседнем пассажирском кресле, я сидел уже ни разу не босяком.

Зевающие охранники открыли ворота и отступили в сторону, давая проезд нашему фургону без осмотра кузова, как почетным жителям Крынки.

Слеза надавила на газ, и мы покатили по пустым ночным улицам разыскивать гостиницу крестников, название которой Жаба нам обоим скинул сообщениями в отрядном чате еще пару часов назад.

Глава 2, в которой поначалу ничто не предвещало беды…

Мы вышли из стаба еще затемно, с набитыми под завязку всякой всячиной рюкзаками за спиной и оружием на плече. Подаренный фургон оставили в Крынке, потому как в черноте, куда мы направились, любая техника выходила из строя практически мгновенно, и финальный марш-бросок по пустыне нам предстояло одолеть на своих двоих.

С первыми солнечными лучами мы как раз пересекли границу степи и черноты. Среди угольно-черных дюн мертвой пустыни заросшие чахлой травой островки растрескавшейся земли попадались нам на глаза еще примерно с километр, а дальше до самого горизонта растянулось чернильное море то ли праха, то ли песка.

У нас со Слезой имелся уже опыт хождения по черноте. И, разумеется, мы предупредили новичков (хотя какие они теперь, в задницу, новички с девятнадцатым и двадцать первым уровнями –

все ж таки часть обрушившейся на меня лавины очков развития, в виде отрядных бонусов, накрыла и остальных членов отряда), что путешествовать здесь чертовски тяжело даже не столько физически, как морально. Это проклятое место словно вытягивало из любого живого существа живительную энергию, и при длительном пребывании здесь наваливалась такая махровая апатия, что игрок забывал обо всем на свете, терял цель и вкус к жизни, падал на чернильный песок, и через считанные секунды его рассыпающееся прахом тело становилось частью черноты.

Но, как говорится, слова – словами, а пока не испытаешь услышанное на собственной шкуре, по-настоящему тебя фиг проймет.

Первым вкус к жизни, как ни странно, утратил Жаба. Несмотря на то, что этот крестник был больше и здоровее коротышки Скунса, да и двумя уровнями выше товарища, Жаба зашатался, как пьяный, уже в начале второго часа нашего путешествия по черноте.

Шедший следом за товарищем Скунс первым заметил неладное, бросился на помощь, подставил плечо неадекватному другу и тут же прочистил бедняге мозги воздействием своего Дара. Да так лихо он все это провернул, что нам со Слезой через считанные секунды подскочившим к болезному тоже, уже практически ничего не пришлось делать.

Жабу отпоили водой и живцом, строго-настрого велели держать обе фляжки под рукой и не забывать с интервалом в четверть часа делать по профилактическому глотку из каждой, и движение отряда продолжилось.

Но, несмотря на наши призывы, выказавший слабину перед чернотой крестник уже через час поплыл по новой. И снова товарища вовремя реанимировал Скунс. Который, к слову, вопреки нашим со Слезой опасениям, выказал завидную стойкость перед воздействием черноты. И когда на исходе четвертого часа адского перехода впереди ожидаемо показался первый оазис, Скунс единственный не бросился к нему со всех ног, а продолжил спокойно идти к обозначившейся на горизонте цели, как ни в чем не бывало.

А ведь к тому времени адский ад уже пожирал даже мое сознание – сознание игрока пятьдесят четвертого уровня! – и я держался из последних сил, на морально-волевых. Подозреваю, что-то подобное творилось и со Слезой – подруга за четыре часа перехода, несмотря на окружающую жару, сильно побледнела, и под ее глазами обозначились темные круги. О Жабе я и вовсе молчу, после двух срывов, крестник выглядел, как выкарабкавшийся из могилы зомбак. Скунс же остался практически таким же, как и был в начале похода, разве что на раскрасневшемся от жары лице появились чернильные разводы, из-за осевшей на пот черной пыли.

После купания в озере с прохладной родниковой водой, все худо-бедно пришли в норму, и мы с аппетитом пообедали тушенкой, сухарями и сухофруктами, которые ответственный за закупку провианта Жаба по собственному почину решил добавить в наш скудный рацион. Как водится, запили съеденное водой с живцом, а на десерт все четверо получили коктейли из золотых звезд и золотого же гороха (благо, после грандиозного избиения слепунов этого добра у рачительного Жабы скопилось немало), собственноручно изготовленными для всей компании Слезой.