Лабиринты силы

Гришанин Дмитрий Анатольевич

Платформа замерла в нижней точке, я подскочил на ноги и направился в до отвращения знакомый коридор.

– А если серьезно? – не унимался напарник.

– Так я серьезно. Ща свалимся сверху на разбушевавшуюся тварюшку, и попытаемся ее усмирить.

– Это че твой план на бой со Стражем? – изумилась Шпора.

– А чем плох?

– Не, ну повидал я психов, конечно, на своем веку! Но ты, Рихтовщик – это просто нечто!

– Благодарю за искренность!

– Млять! Да хорош дурковать, чудило! Неужели ты и вправду решил этой дурацкой пилой дотянуться до головы Стража?!

– Братан,

ты меня недооцениваешь. Я гораздо круче, чем выгляжу.

– В натуре, отморозок, – печально констатировала Шпора. – Рихтовщик, Страж больше тебя раз в сто. И гораздо выше уровнем. Он сметет тебя на подлете, как назойливую мошку.

– Ну это мы еще поглядим. По мошке, знаешь ли, еще попасть надо.

– Ты серьезно?.. У ублюдка восемь щупальцев. Я допускаю, что ты увернешься от пары-тройки. Но от всех восьми – это нереально, братан.

– Вот сейчас и узнаем…

За разговором я дошагал до середины второго коридора и, безошибочно угадав на стене невидимый рычаг «слива», тут же решительно дернул его вниз.

Плитки пола под ногами разъехались в стороны, и я провалился в темноту…

Четверть минуты болтанки в скользком русле подземного ручья, и вылетаю наружу в струе водопада.

– Крыло! – задорно ору фразу-активатор.

Мгновенно откликнувшаяся скрытая ступень Легче пуха распахивает за моей спиной невидимые воздушные крылья. И я стрелой лечу к крошечному утесу внизу, рядом с которым в неистовой злобе колотит воду крошечный с верхотуры осьминог.

– Круши! – свозь свист ветра озвучиваю фразу-активатор Сокрушителя преград, когда до цели остается последняя сотня метров полета.

И через мгновение врываюсь в частокол щупальцев, вскинутых, как и предсказывала бывалая Шпора, тварью мне на наперехват.

Снова предсказания тени сбываются, как под копирку – моей читерской Реакции хватило, чтоб увернуться от половины конечностей твари.

Шпорой я отбросил в сторону первое извивающееся «бревно», поднырнул под вторым щупальцем, толчком Шпоры о третье, перескочил над четвертым. Но пятое щупальце, словно материализовавшись из воздуха, вдруг выросло прямо у меня на пути.

Последовал жестокий встречный удар, и мгновенно впившиеся в мою отбитую плоть присоски перехватили управление над в лепешку разбитым телом. Непреодолимая сила понесла меня вниз, в бурлящий пенный ад.

Сказать, что мне было больно, это ничего не сказать. Я весь целиком превратился в один бесконечный фингал. Таранный встречный удар переломал добрую половину костей в моем теле, и превратил лицо в кровавое месиво. Я лишился глаза и уха (мгновенно пробитых и вывернутых на изнанку присосками твари), мой нос, расплющенный о каменную шкуру щупальца, превратился в кровавый огрызок, а во рту, после удара, уцелела лишь малая толика зубов. Лишь благодаря активировавшемуся силовому Дару я не потерял сразу же, после чудовищного столкновения, сознания от болевого шока. И за мгновенье до добивающего удара об воду, смог кое-как прошамкать беззубым ртом:

– Умфффи!

Спина врезалась в воду, с кровавым фонтаном выбивая из легких остатки воздуха. И придавившая сверху плита

щупальца потянула безвольное тело вниз. В единственном чудом уцелевшем глазу пенная муть сменилась чернильной тьмой. Я понял, что сейчас сдохну, и инстинкт самосохранения заставил разбитое тело вырываться, наплевав на боль в переломанных руках и ногах.

По началу я даже не понял, что произошло. Мне легко удалось оттолкнуться от больше не цепляющих тело присосок твари. Активизировавшийся наконец Рыбий глаз осветил подводных мрак серым сиянием. Я увидел падающее сверху «бревно» второго щупальца, но, несмотря на неуклюжесть изломанного тела, спокойно смог увернуться и от него.

Пока, лихорадочно барахтаясь конечностями, всплывал к спасительному глотку воздуха, стал невольным свидетелем величественного падения в воду, с последующим равнодушным погружением, остальных щупальцев Стража.

Вынырнув, я подавился перемешанным с кровью воздухом, и зашелся в мучительном булькающим кашле. К счастью, волной меня прибило к каменистому основанию утеса, и на последних секундах действия Сокрушителя я кое-как вскарабкался на узкую отмель.

А дальше начался откат, усугубляя и без того паршивое состояние моего изувеченного тела. Сковавшие мышцы судороги вывели боль на новую высоту, и я таки вырубился от болевого шока.

– Соберись, тряпка! – сквозь заполняющий сознание кровавый туман прорвался злой голос Шпоры, возвращая в мир полный крови и страдания. – Зелье, болван! Да выпей ты уже, наконец, это гребаное зелье! Зря что ли янтарь недавно взбивал!

Попытался призвать бутылку с целительным зельем, и только сейчас обнаружил, что до сих про стискиваю с судорожно сжатых ладонях рукояти резака и Шпоры. Пришлось тратить драгоценные мгновенья на возвращение оружия в ячейки инвентаря, и только потом по новой призывать бутылку с панацеей.

Не буду описывать, каких невероятных трудов мне стоило элементарное скручивание пробки с бутылки. А затем неловкие пальцы поломанных рук едва не кокнули стеклянную бутылку, выронив поллитру на прибрежные камни. К счастью, обошлось, и бутылка уцелела, и зелья из нее пролилось совсем чуть-чуть. В итоге мне пришлось, по-звериному, тянуться ртом к зафиксированной кое-как руками на камнях бутылке, обхватывать горлышко разбитыми губами и фиксировать, до кучи, осколками зубов. Ну и потом, с помощью неуклюжих рук, запрокидывать эту отчаянную сцепку вверх, и пытаться не захлебнуться льющимся в горло непрерывным потоком горько-сладким зельем.

Когда бутыль опустела, в голове слегонца прояснилось, и я перекинул из Меню на периферию зрения шкалы, показывающие функциональное состояние организма.

Шкалы:

Здоровья – 318/6110

Удовольствия – 112/1312

Спорового баланса – 63/499

Жажды и сытости – 312/1642

Бодрости – 256/1713