Лаборатория империи: мятеж и колониальное знание в Великобритании в век Просвещения
Шрифт:
В то же время в конце XVII — первой половине XVIII в., когда укрывшаяся на континенте династия находила вооруженную опору главным образом в Горной Стране, правительственные чины и их агенты в Шотландии составили более сотни различного рода аналитических записок, отчетов, мемориалов и рапортов о положении на мятежной гэльской окраине [13] . Многие из этих сочинений принадлежали перу чинов, отвечавших за хайлендскую политику Лондона, их явных и тайных агентов. Именно эта аналитическая литература послужила источником основных сведений и рекомендаций при определении правительственных курсов в отношении британского присутствия в Горной Стране.
13
См. приложение 1.
Таким образом, умиротворение Горной Шотландии сопровождалось не только увеличением числа британских гарнизонов, но и формированием определенного корпуса текстов (записки, рапорты, мемориалы, описания, отчеты, травелоги, памфлеты, военно-политическая корреспонденция), отражавшего восприятие края в Англии
14
Взаимные этнические представления англичан, шотландцев и ирландцев уже становились предметом исследований в отечественной британистике, напр.: Павленко А.П. Ирландцы в Англии и Шотландии (особенности этнического развития) // Расы и народы. 1978. № 8. С. 226–236; Ерофеев Н.А. Английский колониализм и стереотип ирландца в XIX в. // НИИ. 1980. № 5. С. 61–73.
Кроме того, растет интерес историков к изучению природы, характера и особенностей взаимодействия гуманитарного знания и политической власти в рамках колониальной и окраинной политики европейских держав эпохи раннего Нового времени в целом. При этом их усилия по экономической модернизации, политическому переустройству, социальной инженерии, формированию новой идентичности и укреплению лояльности в заморских колониях и на внутренних окраинах метрополий являются предметом пристального интереса не только среди профессиональных историков [15] . Современная антропология (как область профессионального научного знания) и гуманитарные интервенции (как область провокационной политической практики) в иной этнокультурной среде состоят между собой во многом в тех же отношениях с точки зрения содержания и характера познавательных практик, что и колониальное знание о новообретенных землях и империализм эпохи Просвещения и первых глобальных империй [16] .
15
См., напр.: Nagle J.A. Counterinsurgency Lessons from Malaya and Vietnam: Learning to Eat Soup with a Knife. Westport, 2002; Montanus P.D. A Failed Counterinsurgency Strategy: The British Southern Campaign — 1780–1781. Are there Lessons for Today / U.S. Army War College Strategy Research Project. Carlisle Barracks, Pennsylvania, 2005. Военный колледж армии США является одним из ведущих центров исследований роли «культурного знания» в политике. См., напр.: Metz S., Millen R. Insurgency and Counterinsurgency in the 21 Century. Reconceptualizing Threat and Response. Strategic Studies Institute. U.S. Army War College. Carlisle Barracks, 2005; Jager S.M. On the Uses of Cultural Knowledge. Strategic Studies Institute. U.S. Army War College. Carlisle Barracks, 2007.
16
Так, авторы нового полевого устава армии США («FM 3-24», по образцу которого составлен новый полевой устав армии Великобритании «JDP 3-40»), предполагающего «культурный» подход к решению военно-политических задач в том или ином «ином» регионе, обладают ученой степенью по антропологии или политологии. М. МакФэйт, автор реализуемой Пентагоном программы изучения культуры стран присутствия армии США, определившая антропологию как «ремесленную мастерскую империи» и предложившая вспомнить ее изначальную основную задачу — «консолидировать власть на имперских окраинах», получила степень доктора антропологии в Йельском университете в 1994 г., посвятив диссертацию политике Лондона в Северной Ирландии в 1970–1980-е гг. Генерал-лейтенант Д. Петреус, бывший глава Центрального командования США (до июля 2010 г.), отвечавший за военные операции в Ираке и Афганистане и заявивший, что «культурное самосознание — это множитель силы», в 1987 г. защитил в Принстонском университете докторскую диссертацию по политологии, связанную с уроками, которые американские войска вынесли из войны во Вьетнаме. Специалист в им же изобретенной области «конфликтной этнографии» Д. Килкаллен, старший советник по антипартизанской борьбе при генерале Д. Петреусе (до июля 2007 г.), стал доктором политических наук в 2000 г., защитив в Университете Нового Южного Уэльса и Академии сил обороны Австралии диссертацию, суммировавшую аналогичный опыт властей Индонезии в 1945–1999 гг.: McFate M. Anthropology and counterinsurgency: the strange story of their curious relationship // Military Review. March-April 2005. P. 24–38; Petraeus D.H. Lessons of history and lessons of Vietnam // Parameters. 1986. Vol. 16. No. 3. P. 43–56; Kilcullen D. Countering global insurgency // Journal of strategic studies. 28 (2005). P. 597–617; Idem. Counterinsurgency Redux // Survival: Global politics and strategy. 48 (2006). P. 111–130.
Обилие этих типологически и содержательно сопоставимых примеров позволяет выводить генеалогию такого колониального знания от лидеров империалистической гонки раннего Нового времени к мировым и региональным державам современного мира, в той или иной мере также реализующим в своей внешней и внутренней политике различные колониальные и имперские практики [17] .
17
В этом смысле весьма примечательно, что сейчас задача формулируется так же, как и почти три века назад: «завоевать умы и сердца» местных мятежных народов. Намерение старшего Данкана Форбса из Каллодена, одного из самых стойких сторонников Вильгельма Оранского в Горной Стране, вслед за Славной революцией вновь «заполучить сердца для короля», поддержанное полвека спустя лордом Грэнджем, одним из наиболее глубоких комментаторов хайлендских реалий на службе правительства, предполагавшим «силой христианства повлиять на умы и сердца» горцев и так цивилизовать Горный Край, вполне соотносится с мнением генерала сэра Джерарда Темплера, генерального комиссара и верховного главнокомандующего в Малайе (1952–1954 гг.) во время действия чрезвычайного положения в этой британской колонии (1948–1960 гг.), полагавшего, что «ответ заключается не в посылке большего числа войск в джунгли, а в сердцах и умах людей»: Forbes D. Memoir of Plan for preserving the Peace of the Highlands: written a short time after the Revolution // CR P. 15; Erskine J. Memorial concerning the Highlands of Scotland, and the Borders of South and North Britain. October 1746. Ill // NAS. MKP. GD 124/15/1569/3; Арнольд Дж. Р. Змеиные джунгли. М., 2010. С. 193. В истории Британской империи стремление «завоевать сердца и умы» аборигенов превратилось в оспариваемый императив колониальных властей. См., напр., недавнее обсуждение этой проблемы на конференции в лондонском Институте исторических исследований: «Butcher and Bolt» or «Hearts and Minds»? British Ways of Countering Colonial Revolt: A Historical Perspective. Conference Programme. 15–16 September 2011.
Разумеется, существует вполне определенная разница между профессиональными гуманитарными исследованиями и работами, обслуживающими интересы и нужды отдельных держав. Однако с точки зрения исторического анализа в сложной и многогранной области (пост) колониальных и имперских исследований эти сочинения представляют собой весьма продуктивный объект для изучения стремительно набиравшей вес в рамках проекта Просвещения политики знания. В том числе в вопросах, связанных с особенностями и характером колониальных народов.
В этом плане опыт решения «Хайлендской проблемы» посредством интеллектуальной колонизации Горной Шотландии ответственными за ее умиротворение чинами, пытавшимися вскрыть конфликтный потенциал местных социально-экономических, политических, культурных норм и традиций и соотнести их с принципами, провозглашенными Англо-шотландской унией 1707 г., представляется сейчас особенно важным для изучения, особенно в свете современных проблем регионализма, сепаратизма и интеграции на государственном, региональном, глобальном уровнях.
Игнорирование регионального своеобразия затрудняет правильное понимание исторического опыта и логики современных событий, препятствуя интеграции и испытывая на прочность единство государств. Между тем изучение интеллектуальной колонизации Горной Страны в свете британского присутствия в крае позволяет вписать ее в более широкий процесс модернизации Шотландии в XVIII в. в рамках Соединенного Королевства и, шире, Британской империи, дополнив представления о его содержании, характере и формах пониманием значения и роли колониального знания в умиротворении и реформировании гэльской окраины; формировании универсальной британской идентичности в общеимперском контексте одновременно как продукта и инструмента этой модернизации.
Как соотносились формирование региональной, национальной и имперской идентичностей в Великобритании и картографические практики в Горной Стране в рамках усилий британских чинов и их местных агентов по географическому воображению гэльской окраины и определению географических и этнокультурных границ «Хайлендской проблемы»?
Какие основные категории и способы этнографической классификации жителей Горного Края, аргументы и риторические приемы ее обоснования были выработаны в ходе решения «Хайлендской проблемы»? В чем проявлялась связь дискуссий по поводу этнографического содержания «Хайлендской проблемы» и интересов военных и штатских чинов в Хайленде, правительства в Лондоне и представителей местных элит?
Что представляли собой особенности осмысления чинами, правительством и представителями местных элит феодально-клановых отношений в Горной Шотландии как основного содержания политэкономии «Хайлендской проблемы»? Как эти представления пытались использовать и корректировать с помощью рационализирующего статистического описания в рамках интеллектуальной колонизации Горной Шотландии?
Как военные и штатские чины на службе в Шотландии, их агенты, представители местных элит и правительство в Лондоне смотрели на значение и возможности колониального знания о географических, этнографических и политико-экономических особенностях «Хайлендской проблемы» в умиротворении и реформировании Горной Страны? Как соотносились между собой теоретические построения британских чинов, представителей местных элит и правительства в Лондоне по реформированию социально-экономических, политических, культурных традиций горцев и практические меры по решению «Хайлендской проблемы»?
Чтобы ответить на эти вопросы, необходимо обратиться к изучению хайлендской политики Лондона по расширению и укреплению британского присутствия в Горной Стране, сделав основной упор на интеллектуальную колонизацию Горной Шотландии в ходе решения «Хайлендской проблемы» в конце XVII — первой половине XVIII в. как совокупности аналитических практик и риторических приемов, необходимых для приобретения и применения колониального знания в умиротворении и реформировании Горной Страны, в полемике чинов по поводу колониальной и окраинной политики Лондона. Настоятельно необходимо, таким образом, выявить и изучить характер, логику и содержание интеллектуальной колонизации Горной Шотландии, а также ее роль и значение в решении «Хайлендской проблемы». Этому и посвящена настоящая книга, предлагаемая вниманию читателей.