Лабынгкыр

Гелприн Майк

Пока варилась уха, откупорили поллитровку с женьшеневой настойкой, выпили за удачный отпуск, за дружбу, за жён и детей, а под конец за всё хорошее.

– На ночь перемёты поставим. А завтра на остров сплаваем, – Стас махнул рукой в сторону едва различимого на южном горизонте тёмного пятна на озёрной глади. – Здесь, у берега, пустяки, мелочёвка. А там хариусы косяками ходят. И сиги. Сам не был, но парням верю: врать не станут.

Со слов вернувшихся в прошлом году с Лабынгкыра

приятелей он пересказал с десяток рыбацких историй, потом охотничьих. Захмелевший Олег одобрительно цокал языком и в предвкушении завтрашнего удовольствия азартно потирал руки.

– Эй, выпивохи, уха готова, – вклинился в байку о полутораметровом налиме Сашенькин голос. – Руки сполоснуть не забудьте.

Солнце растворило лучами мелкие перистые облака и шпарило теперь от души. С озера задувал прохладный, ласкающий кожу ветерок. Трепал ядовито-жёлтые лепестки лютиков, бледно-голубые соцветия живокости, ерошил языки костра, посвистывал в распахнутой настежь двери сруба и уносился прочь, втягиваясь в расщелины на пологих склонах подступающих к берегу сопок.

– Так что же, здесь никто не живёт? – спросила Надя, покончив с ухой. – Никто-никто?

– Ближайший посёлок в ста километрах, – Стас зачерпнул добавку из котелка. – Так что считай никто. Туристы иногда добираются, такие, как мы, но редко. А якуты этих мест сторонятся. Говорят…

Стас махнул рукой и умолк.

– Что говорят? – уточнила Надя.

– Да глупости всякие. Шура моя вон тоже сюда лететь не хотела, до последнего сопротивлялась.

Сашенька поджала губы.

– Это не глупости, – проговорила она строго. – Мой отец не знает грамоты, и деды не знали, и прадеды. Но они были людьми неглупыми и нетрусливыми. Отец однажды ногу в тайге сломал, шестьдесят километров на одной ноге топал и вернулся живым. Дед по матери на медведя в одиночку ходил. Дед по отцу от стаи волков отбился. Прадед… Неважно. Сюда ни один из них бы не сунулся. Ни за какие блага не пошёл бы.

– Да почему? – удивилась Надя. – Почему не пошёл бы?

– Люди говорят, в этих местах живёт… – Сашенька запнулась. – Даже не знаю, как сказать-то.

– Динозавр, – хохотнул Стас. – Типа лохнесского чудовища, только круче.

Сашенька укоризненно покачала головой.

– Сам ты динозавр. Зверь здесь живёт, огромный, жестокий и свирепый. Его называют лабынгкырским чёртом.

– И где именно он живёт? – заинтересовался Олег.

– Этого никто не знает. Но видели его и в воде, и на суще. Издалека. А те, которые вблизи видели, ноги унести не успели.

– Не понимаю, – развёл руками Олег. – Если твои сородичи сюда не ходят, то как они его видели?

– Не они, – терпеливо объяснила Сашенька. – Однажды,

я тогда ещё девчонкой была, в улус пришёл человек, старатель из партии, что на притоках Индигирки золото промышляла. Был этот человек не в себе, потому что из всей партии в живых один он остался.

– Остальными динозавр позавтракал, – подмигнул Стас. – А мужиками, что в прошлом году сюда летали, и в позапрошлом, и три года тому, и пять почему-то побрезговал. Сдох, видать.

Сашенька насупилась и отвечать не стала.

– Мам, мне это не нравится, – подалась к Наде Верочка. – Пап, дядя Стас, а давайте отсюда уйдём, а? Вдруг здесь и вправду чудище?

Олег досадливо крякнул.

– Байки они байки и есть, – сердито проворчал он. – Охота людям плести всякую чушь. Извини, Саша, не про тебя будь сказано.

– Пап, а если взаправду?

– Так, – Надя поднялась с поставленного на попа чурбака. – Давайте мы про это больше болтать не станем. Легенды легендами, а настроение испортилось.

До вечера распаковывали пожитки, обустраивались. Помалкивали. В срубах решили не ночевать, так что, когда солнце завалилось за горизонт, поставили палатку и детям скомандовали на боковую.

– Тим это Тимофей или Тимур? – спросила влезшая в спальный мешок Верочка.

– Ни то, ни другое. Тимир. Так звали легендарного якутского героя. Имя означает ”железо”.

– А ты, Тимир, в этого зверя, ну, который здесь живёт, веришь?

Тимка крякнул, ловко нырнул в спальник, застегнул молнию.

– Как тебе сказать… С одной стороны, я ни во что такое не верю. Ни в чертей, ни в злых духов. С другой – понимаешь, народные сказания не на пустом месте слагались. Якуты говорят: без ветра дерево не качается. Ну, в смысле дыма без огня не бывает.

– Другими словами, ты допускаешь, что чудище есть. И что, боишься?

С полминуты Тимка молчал, думал. Затем сказал:

– Вот увижу его, тогда и буду бояться.

– И что сделаешь? Драться с ним будешь?

Тимка хмыкнул.

– Я что, на идиота похож? Ноги сделаю. И тебя с собой прихвачу. Всё, давай спать, а? Завтра вставать спозаранку.

Стас поднялся затемно, когда остальные ещё спали. Подсвечивая фонариком, подключил компрессор. Накачал лодку, спихнул её в воду и подвесил транец с мотором. Затем занялся снастями и снаряжением. Сонный, зевающий Олег застал друга за придирчивым осмотром двустволки.

– А ружьё-то зачем? – поинтересовался Олег. – На острове что, дичь водится?

– Да какая там дичь. Так, на всякий случай прихватим. Другую здесь оставим, Шуре с ней будет спокойнее.

Конец ознакомительного фрагмента.