Лада, или Радость: Хроника верной и счастливой любви
Шрифт:
– Что, Жора, на уху-то пригласишь? – беззлобно пошутила разнежившаяся на припеке Александра Егоровна над незадачливым рыбарем.
За Жорой, конечно, не заржавело:
– Лучшая рыба – это колбаса. А лучшая колбаса – эт что, Егоровна?
– Где ж мне знать!
– Чулок с деньгами!
Шутка Егоровне понравилась. Она вообще в невинности своей считала Жорика очень остроумным и была уверена, что он хотя, конечно, и охальник, но в то же время необыкновенно талантливый и оригинальный юморист.
– Ну чо, старая, отмучилась?
– Как так отмучилась? – удивилась баба Шура.
– Да до лета-то осталось с гулькин нос! Скоро и твой мент приедет! Ты из него
Как гром среди ясного майского неба, как бетховенское па-па-па-пам! прозвучали для Егоровны эти слова. Она ведь и думать забыла про Харчевниковых, законных как-никак хозяев ее ненаглядной Ладки. А лето, оно ведь и вправду на носу.
Ничего вслух не ответила Жорику баба Шура. Про себя же твердо и бесповоротно сказала: «Не отдам!».
26. ЭПИЛОГ
…Больше ничего
Не выжмешь из рассказа моего.
Александр Сергеевич Пушкин
И она действительно никому и ни за что не отдаст свою подружку.
Да никто и не попытается их разлучить. Зойка Харчевникова в тот год отправит бедную Лизу на все три смены в какой-то эксклюзивный молодежный лагерь – с изучением основ эффективного менеджмента и английского и немецкого языков, кружками латиноамериканских танцев и танца живота, с конкурсами мисс-лагерь, со встречами с героями МЧС, ВДВ и Администрации Президента и многими другими затеями по воспитанию будущей политической и бизнес-элиты и вообще ВИПов, где Лиза мучительно и безнадежно влюбится в вожатого пятого отряда и, кажется, начнет писать стихи.
Ну а никому другому в этой семейке наша заглавная героиня, конечно же, и даром будет не нужна.
Но вообще грядущее лето ознаменуется в Колдунах событиями волнующими и удивительными.
Во-первых, Сапрыкина в августе уедет на Дальний Восток нянчить новых внучат (двойню) от новой снохи, потому что ее сынок, сделавший головокружительную единоросскую карьеру и бросивший в этой связи старую, непрестижную и ненавистную Маргарите Сергевне жену, женится на молоденькой пресс-секретарше.
На проводах Сапрыкиной Жора будет бит целых два раза – вначале за приставание к пьяной жене младшего Быка, а в конце за попытку слямзить непочатую бутыль самогона. Впрочем, оба раза не очень больно.
Дальнейшая же судьба Жорика замечательна единственно тем, что он при всех стараниях так никогда и не сопьется по-настоящему – видимо, даже для этого ему всегда будет не хватать усидчивости и постоянства.
А вот в жизни Чебурека произойдут изменения прямо-таки невероятные и, можно сказать, сказочные. Однажды его наймут столичные дачники помогать при устройстве грандиозных шашлыков на несколько десятков гостей. Одна же из гостий, одинокая и совсем еще не старая старшая научная сотрудница Института стран Азии и Африки, придет в изумление, услышав чебуречьи напевы, – никому неведомый язык окажется тем самым почти исчезнувшим диалектом, изучению которого она отдала свои лучшие годы. Когда же она увидит носителя этого древнего языка, участь ее будет решена, равно как и участь Чебурека. А поскольку дядя пылкой ученой дамы является очень важным эмвэдэшным чином, она сможет выправить своему меджнуну не то что заурядную регистрацию, а настоящий новенький российский паспорт и устроить его куда-то на хорошую зарплату работать консультантом. И однажды он с женой приедет на какой-то ослепительной иномарке навестить
Ю. Ф. Миколайчук найдет щедрых и легковерных спонсоров и осуществит переиздание своей книжки, «исправленное и дополненное» биографическим очерком о жизни и творчестве революционера-демократа Ракитина и собранием околоцерковных легенд о житии отца Ферапонта. Книгу номинируют и на шолоховскую, и на бунинскую премии, которые Миколайчук, естественно, не получит, но страшно заважничает и станет совершенно невыносимым для окружающих, особенно для подчиненных ему тетенек отдела культуры Вознесенской мэрии.
Если кого интересует, что станется с романтическими волками, могу сообщить, что после поражения под Колдунами они продолжили свой гибельный путь и были остановлены только на подступах к Вознесенску. Была организована грандиозная облава, но ни один волк не пострадал, поскольку командовал охотниками кандидат биологических наук (а теперь, может, и доктор) А. Д. Поярков, и ружья были заряжены такими специальными ампулами со снотворным. Усыпленных хищников отправят в далекий таежный район, где опрометчивые звероловы извели всех волков и лисиц, из-за чего поголовье зайцев катастрофически выросло и эти распоясавшиеся грызуны стали истинным бедствием для местных жителей и народного хозяйства. Вот там-то наши волки и станут работать санитарами леса и восстанавливать экологический баланс.
Да! чуть не забыл – Юлик после этой истории переквалифицируется и со временем станет светилом российской ветеринарии, его даже будут уважительно называть русским Джеймсом Хэрриотом, и однажды за ним пришлют специальный вертолет, чтобы он спас чем-то обожравшегося президентского ретривера, или кто там у него.
А грозный старший Бык через три года погонится за Жориком, поймает его на мостках, начнет лупцевать, и вдруг схватится за сердце и отдаст душу Богу.
Ну а Александра Егоровна с Ладой, они-то будут жить долго и счастливо.
И вообще не умрут.
Никогда.
Потому что…
Ну потому что какое нам-то, в сущности, дело, что все обращается в прах, и над сколькими еще безднами предстоит нам с тобою бродить и верить, коченеть и петь?
конец
Примечания
1
Дерзать, искать, найти и не сдаваться.
(Перевод Г. Кружкова.)
2
Перевода я не нашел, поэтому привожу свою, совсем уж вольную, вариацию:
То, что все бабы б…и, а лежачего долго бьют,
Не требует доказательств для того, кто родился тут,
Кто и слыхом не слышал о царствии том невозможном,
Где плачущие блаженны, обетованье неложно.
3
– Я – Оз, Великий и Ужасный!
– Я – Дороти, маленькая и кроткая.
4
Тут я хотел бы, кстати, обратить внимание читателей на то, что название моей хроники никак не связано с неведомым мне сочинением Гертруды Стайн «Как была у тетки телка. История любви». Я о существовании этого текста, по-моему, еще не переведенного на русский язык, узнал совсем недавно из единственной книги этой знаменитой писательницы, которую я, надо сказать с большим изумлением и безо всякого удовольствия, прочел – «Автобиография Алисы Б. Токлас». Источник моего не очень благозвучного названия находится гораздо ближе к русской классической литературе.