Ладога родная (Воспоминания ветеранов Краснознаменной Ладожской флотилии)

Коллектив авторов

Когда я спустился вниз, мой связной матрос Строганов доложил о потерях на батарее. Оказалось, что число убитых и раненых достигает 40–45 процентов. Возникло опасение, что в условиях столь напряженного боя через некоторое время орудия останутся вообще без прислуги. Командир орудия. Пугач уже один работал за заряжающего и замкового, но продолжал вести огонь. Матрос Лев Рубин за двоих работал на подаче боезапаса. Лежа на трапе, он непрерывно подавал снаряды из ниши к пушке.

Схема боя у острова

Сухо.

Многие раненые не покидали своих боевых постов и продолжали героически драться с врагом.

Остров горел. Горело все, что могло и, казалось бы, не могло гореть.

Незадолго до боя на батарею дополнительно доставили боеприпасы, которые мы не могли вместить в орудийные ниши и погреба. Часть их пришлось оставить на открытом воздухе. Во время боя ящики со снарядами загорелись. Это заметил парторг Полищук. Рискуя жизнью, он ликвидировал пожар и тем самым предотвратил взрыв боеприпасов, а значит и неминуемую гибель находившихся рядом людей…

К этому времени уже было ясно, что противник готовит высадку десанта.

Рядом со мной находился комиссар Миронычев.

— Наиболее удобное место для высадки десанта, — сказал я ему, — позиция второго орудия. Буду там.

Комиссару предложил идти на третье орудие.

По-пластунски стал ползти ко второму орудию. Но тут Миронычев схватил меня за хлястик шинели.

— Куда ты лезешь, ведь сейчас тебя убьют! — кричал он.

— Оборона острова требует, чтобы я был у второго орудия, — ответил ему и пополз дальше.

По пути встретил инженера Мельницкого. Он тащил на спине раненого в землянку первого орудия. Эта землянка предназначалась для сбора раненых. Она — самая безопасная при обстреле. Когда проползал мимо маячного здания, санинструктор Каинов, заметив мое окровавленное лицо, хотел сменить повязку, но я направил его к другим раненым, нуждавшимся в срочной помощи. Правда, я получил ранение и в ногу, но все же мог передвигаться…

Противник начал движение своих десантных средств. По мере приближения шлюпок и катеров к берегу фашисты перестали обстреливать остров. Заранее предвидя это, я приказал главному старшине Мартынову с группой моряков оборонять северо-восточное побережье, а сам остался в районе второго орудия. По моей команде группа обороны, состоявшая из комендоров, пулеметчиков и стрелков, открыла автоматный и винтовочный огонь по шлюпкам и катерам. Все же часть десантных средств достигла берега. Но подняться на остров в этом районе фашистам не удалось. Под нашим огнем они начали откатываться к позиции третьего орудия. Из-за бани нам не было видно, что там делается. Доносились лишь редкие выстрелы. Посланный мною для уточнения обстановки матрос Строганов вскоре доложил, что гитлеровцы лезут наверх, к третьему орудию.

Находившиеся со мной люди, быстро перегруппированные, приготовились к круговой обороне маячного здания. Лично я занял коридорное окно, которое выходило к третьему орудию. Однако из-за дровяного сарая позиция не просматривалась. В поле моего зрения появился фашист с автоматом в руках. Расстояние между нами 30–40 шагов. Вихрем в голове пронеслись мысли: «Неужели нас победят? Какой позор сдать остров, не выполнив задачи! Не бывать этому!»

Враг — на мушке. Нажал спусковой крючок винтовки, раздался выстрел. Фашист, как подкошенный, повалился на камни. Такая же участь постигла и второго. Третий и четвертый, появившиеся вслед за ними, хватают убитых и хотят унести их. Перезарядив винтовку, укладываю и этих двоих.

Группа солдат противника приближалась к первому орудию. Мне их было видно плохо. Но неужели промазал по тому фрицу,

который шел у уреза воды? Спустя минуту-полторы снова увидел его, но теперь уже без каски, голова рыжая. Еще выстрел…На этот раз он упал и больше не поднялся.

Несколько фашистских солдат пытались пересечь остров — от второго орудия к первому. Огнем комендоров этих орудий, а также засевших в маячном здании матросов Каинова, Антоненко, Сидорова, Строганова и других атака гитлеровцев была отбита.

Не встречая сопротивления со стороны позиции третьего орудия, десантники устремились туда. И в то же время не большими группами, по два-три человека, пытались прорваться к первому орудию. Заметив меня в окне маяка, от крыли огонь. Я быстро сменил место. Остановился у окна пекарни. Рядом находился матрос Строганов. Открыли огонь. Я свалил еще одного фашиста, а мой связной успел свалить троих. Главный старшина Мартынов, которому ранее было приказано держать северо-восточную часть острова, а теперь оттесненный с несколькими матросами к первому орудию, тоже вел огонь по наступающим. И все же нескольким солдатам врага удалось приблизиться к первому орудию. Они начали забрасывать его гранатами. Находившиеся здесь комендоры Уличев и Лукашев также гранатами отразили их атаку. Одна из гранат фашистов упала рядом с Мартыновым. Не растерявшись, старшина схватил ее и бросил обратно.

Маяк острова Сухо после боя 22 октября 1942 г.

В результате наших дружных действий фашисты, встретив отпор, снова стали отходить к третьему орудию. Их поддерживали 20-миллиметровые автоматы с десантных кораблей.

Я получил еще одно ранение, на этот раз в живот. Неимоверно трудно было переползать от одной огневой точки к другой. К тому же был ранен в руку Строганов, и помогать мне он уже не мог. В начале боя тяжелые ранения получили командир огневого взвода младший лейтенант Чирченко и старшина комендоров Смирнов. Управление на некоторое время оказалось нарушенным. Люди подчас терялись, не знали, что им делать. И все же они сражались героически.

Какие это были замечательные люди!

В ходе ожесточенной схватки с врагом, лишенные связи, мы не знали, что предпринято командованием флотилии, чтобы помочь нам. Эта помощь оказалась энергичной и своевременной. Вскоре после начала боя над островом появились наши самолеты. Фашистские «юнкерсы» и «мессершмитты» сразу же исчезли. Мы почувствовали поддержку боевых друзей, и силы наши удесятерились. Я дал оповещение по цепи: «В воздухе наши самолеты! Будем стоять за Родину до последнего, до полного разгрома врага!»

Горстка израненных защитников острова усилила нажим на фашистов. Не выдержав нашего огня, а в отдельных местах и штыковых рукопашных схваток, противник начал отходить к своим десантным средствам.

При отходе десантных средств корабли фашистов вновь открыли огонь по острову. Под его прикрытием они пытались снять личный состав с подбитых нами и выброшенных на камни трех своих судов. Мы тоже открыли огонь и потопили два десантных катера.

Противник поспешно отходил от острова. Причину этого мы поняли тогда, когда увидели массу наших самолетов, штурмовавших вражеские корабли, и приближавшиеся канонерские лодки флотилии. Приказал сигнальщику Антоненко связаться с одной из них. Но, к сожалению, все средства связи у нас сгорели. Пришлось использовать на семафорные флажки простыни. Но и из этой попытки ничего не получилось: наш вызов не увидели.