Ладожский отшельник, или Аварийная посадка
Шрифт:
Кристин только вздохнула:
– Ты с ума сошла. Знаешь, почему я вчера оставила поле боя за ним? Полковник был так взбешен, что за пререкания уволил бы и меня. А это лишило бы меня возможности выяснить, кто подстроил нам поломку самолета. Эрик высказал версию, что это мог сделать кто-нибудь из сослуживцев.
Марджи сердито отвернулась. Почему-то упоминание имени Эрика испортило ей настроение, но она быстро нашла этому объяснение: «Я взвинчена после аварии и увольнения, и выхожу из себя на ровном месте!».
– Ну вот и выясняй, – сказала она, – а я буду бороться. У тебя все?
– Значит, ты не передумаешь? – Кристин поудобнее подбила диванную подушку
– Да.
– Все-таки ты полный шиз.
– Медкомиссия два месяца назад показала обратное.
– Да уж. Вчера весь штаб слышал доказательства твоей адекватности.
– Пусть Мейерс сам проверится. Орал на меня так, что чуть из штанов не выскочил, будто на ежа сел.
Кристин невольно прыснула, вспомнив свой разговор с полковником. Да, со стороны именно так он и выглядел. Подавив смех, она покачала головой:
– Беркли, с тобой невозможно серьезно разговаривать.
– А ты пыталась?
– И как только у меня терпение не лопнет?
– На то ты и пилот. Кстати, внизу я встретила твоего приятеля…
По лицу Кристин Марджи поняла, что разговор о Ливингстоне будет ей приятен. Уж лучше слушать восторженные возгласы о распрекрасном Эрике, чем объяснять, почему она не передумает подавать иск… «Как я счастлива, мне еще ни один парень не задурил мозги!» – подумала Марджи.
*
Следующие три недели для Марджи прошли в неустанной борьбе. Она решительно настроилась доказывать свою невиновность и проявляла недюжинную настойчивость. Она дошла чуть ли не до Белого дома, но добилась доследования аварии на шоу. В воинскую часть прибыли представители Пентагона, дело было взято под контроль в столице. Настырная летчица привлекла внимание популярных СМИ. История девушки, уволенной из армии за оплошность, которая сошла бы с рук мужчине, вызвала бурю эмоций. В обсуждениях многие парни злорадствовали: «Женщина в армии должна служить только в штабе!», «Лучше бы детей рожала!», «Вот малахольная!», «Поперлась в армию потому, что ни одному мужику не нужна!». Другие же наоборот восхищались решительной девушкой, сравнивая ее с вольной птицей: «Да если таких выгонять, кто в армии останется?!». Женщины тоже разошлись во мнениях. Одни называли Марджи больной на голову и считали, что женщине на мужской работе не место. Другие, напротив, восхищались Беркли: «Молодец, человек 21 века, пусть покажет мужикам, кто сейчас сильный пол!».
Интересы Марджи представляли опытные армейские адвокаты Стэнтон и Феррис. Они буквально перевернули подразделение вверх дном, ища доказательства правоты своей клиентки, но порой у них создавалось ощущение, что им намеренно мешают добраться до цели.
Полковник МЕйерс был на грани инфаркта от бешенства: база превратилась в проходной двор. По территории постоянно сновали следователи, юристы, правозащитники и вездесущие журналисты с микрофонами, блокнотами и фотоаппаратами, прорывающиеся через любые преграды. У забора несколько раз собирались пикеты феминисток, требуя восстановить капитана Беркли на службе и ругая мужской шовинизм. Пару раз машина Мейерса попала в их окружение, и он наслушался о себе много «интересного».
Однажды ушлый телеведущий прорвался даже в кабинет полковника и обрушил на него лавину вопросов, которые задавал уже на бегу, спасаясь от расправы.
Кристин, которой приходилось едва ли не тяжелее всех, курила и материлась почти не переставая. С ней жаждали побеседовать все, кто был втянут в это дело.
– Ты специально заварила эту кашу?! – рявкнула она однажды с порога, придя домой после очередного «веселого» денька с участием адвокатов, феминисток
– Да, специально, – выглянула из кухни Марджи, отряхнув руки от муки. – А что я должна была, безропотно скушать все? За что меня уволили? За то, что я возразила Мейерсу и усомнилась в умственных способностях Ройстона? Эка невидаль! Нас после Афгана вообще «бешеными сучками» прозвали, и что нам – плакать?
Она повела носом и ахнула:
– Блин! Суп перекипает. Нет, кухня – это не мое.
– Но готовишь ты вкусно, – Кристин вошла следом. – Марджи, от твоей борьбы страдаю и я. С одной стороны меня теребят ребята из Пентагона и твои юристы, с другой – пресса, а с третьей – полковник.
– Он не в духе? – усмехнулась Марджи, снимая с огня тосканский томатный суп и поставив на его место спагетти по-милански. – Жаль, я упускаю такое зрелище.
– Не в духе? – саркастически покачала головой Кристин. – Он напоминает мне носорога, севшего на ежа!
Марджи от смеха даже выронила ложку, которой помешивала спагетти. От ее заливистого смеха Кристин тоже невольно улыбнулась.
– И кто ты после этого, Беркли, – сказала она, – устроила мне такую карусель ужасов и ржешь!
– Кони ржут, а я смеюсь, – парировала Марджи, потом уже серьезно сказала:
– Извини, Кристин. Я не хотела создавать тебе проблемы. Мне очень неприятно от того, что тебе сейчас так тяжело приходится. Но мы обе знаем, что меня подставили. И я хочу поднять шум, привлечь внимание общественности, тогда легче будет доказать, что я не саботажница и не раззява.
– Я вычисляю того, кто мог это устроить, – Кристин, у которой негодование уже сменилось пониманием и сочувствием, вкратце поведала Марджи о своих поисках. – Скорее всего, это кто-то из них, – она назвала имена пяти сослуживцев.
– Вот так, работаешь с человеком столько лет, и не знаешь, что из него вылезет, – Марджи отошла к окну, закурила. – Это не первое мое разочарование в людях. И, думаю, далеко не последнее.
Чтобы отвлечь Марджи от тяжелых мыслей, Кристин сменила тему.
– Ты решила заняться итальянской кухней? – спросила она, кивнув на плиту.
– Да, экспериментирую, – Марджи нарезала фрукты для панакотты. – А кстати, я уже забыла, когда в последний раз ела твои штрудели с клубникой, зато от быстрой пищи и обедов в столовке меня уже мутит. Раз уж я сейчас не у дел, поработаю немного шеф-поваром.
– Спасибо, – улыбнулась Кристин. – Я испеку штрудели на уик-энд. Ты права, надо практиковаться, а то совсем готовить разучусь.
– Ага, захочешь пожарить яичницу, и выпустишь яйцо не на сковородку, а себе на голову! – расхохоталась Марджи.
– Не себе, а тебе!.. Что-то ты сегодня развеселилась. Хорошие новости?
– Да, звонил Феррис. Вроде бы они что-то нашли. Теперь они посадят Ройстона в калошу. Ну, а что у тебя с Эриком?.. Если не секрет, конечно?
*
Отношения Кристин и Эрика стремительно развивались. Это было единственной отдушиной для задерганной неприятностями на работе девушки. Эрик был так внимателен, так хорошо понимал ее, умел найти нужные слова и очень быстро очаровал Кристин. Она была классным пилотом, сведущим в воинском деле, но совершенно неискушенная в любви. Ей казалось, что Ливингстон – это и есть тот мужчина, которого она ждала всю жизнь и не верилось, что еще пару месяцев назад они с Эриком не знали друг друга. Она понимала, что без его поддержки перенести все тяготы последних недель было бы еще труднее. В нужный момент его плечо всегда рядом. Еще, Эрик стал ее первым мужчиной, искушенным и ласковым любовником.