Ладожский ярл

Посняков Андрей

Храпя, по широким мосткам поднимались в насады кони. Один вороной – молодой, почти не объезженный еще жеребец – скакнул вдруг в сторону, закосив глазом. Сбитый с ног слуга с шумом полетел в воду. В толпе засмеялись:

– Как водичка, Жердяй? Чай, теплая?

Не отвечая, мокрый Жердяй быстро выбрался на мостки. Вороного общими усилиями загнали-таки в насад, накрепко привязали.

Чуть хмурясь, смотрел на все это Хельги. Конечно, можно было б отправиться и посуху, да слишком уж сырой выдалась прошедшая неделя, почитай, каждую ночь шли дожди, дождило и днем, пусть не так сильно, как ночью, но все-таки. Что там сталось с болотами

волховскими – можно было лишь предполагать. Ярл не хотел рисковать и, не боясь показаться смешным, решил двигаться к Рюрику по реке, используя насады – большие суда с набранными бортами. Так не поступил бы славянский князь, предпочел бы пронестись берегом на быстрых конях, так не поступил бы и обычный викинг, вверив дружину судам, не захватил бы с собою такое множество лошадей. Но Хельги-ярл поступил именно так, как поступил, – без оглядки на чужое мнение. Умен был молодой ярл, умен и осторожен, хоть и не в чести подобное качество у норманнов.

– Погрузка закончена, ярл! – подскочив, доложил Снорри. В короткой серебристой кольчуге, с мечом, он наконец-таки дождался настоящего дела. Откровенно говоря, этот парень закис здесь, в Альдегьюборге, без жаркой сечи, без яростных встреч с врагом, без азарта боя. Не скрывая, радовался он теперь предстоящему походу. Ведь не зря же собирает Рюрик дружину – ждут, ждут воинов впереди великие битвы!

– Отплываем, – ступая на борт передней ладьи, улыбнулся Хельги.

По знаку кормчего корабельщики взмахнули веслами, и грузные суда медленно, словно бы с неохотой, пошли вверх по течению широкой, текущей меж лесистых сопок, реки.

Плывший в следующей ладье Хаснульф мог быть доволен. Хельги взял с собой почти всю дружину, отставив лишь небольшое число воинов, необходимое для несения караульной службы. Командовать ими было поручено Конхобару Ирландцу, ему же – и отвечать в отсутствие ярла за все городские дела. Рад был иль нет Ирландец такому назначению – по его лицу сказать было нельзя. Бесстрастное, узкое, с длинными черными прядями, в которых кое-где искрилась уже седина, лицо бывшего друида не выражало ничего. В толпе шушукались, обсуждая отплытие. Кто-то радовался, кто-то, наоборот, грустил, а кто-то, оглядываясь, шептал зло, кивая на Конхобара:

– Эвон, князь-то своего варяга оставил, а мог бы ведь и кого из наших.

– Э, что ж в этом такого, паря? Ты бы, небось, тоже за своего был, а?

Истома Мозгляк, скривившись, растворился в толпе и быстро пошел к воротам. Нечего тут больше смотреть, пожалуй, можно и так доложить Дирмунду-князю.

Дождавшись, когда последнее судно скроется за излучиной, Ирландец тронул поводья. Оставшиеся дружинники молча последовали за ним.

Едва ладожские стены скрылись из виду, последний насад вдруг повернул к противоположному берегу. Странно, но на этом насаде не было видно коней. Не было там и воинов. Вернее, конечно, были – но немного. В основном молодые парни в бедноватой, прямо скажем, одежонке, по виду – артельщики да охочие люди.

Еще немного проплыв по инерции, насад ткнулся в берег.

– Пошли, ребята, – улыбаясь, скомандовал высокий монах в темной, подпоясанной простой веревкой сутане.

– Идем, брате Никифор, – откликнулся кто-то. Первым выскочил на берег Ярил. Парень был рад встретить Никифора и, едва увидев его, возблагодарил в мыслях бровастого Борича – это ведь по его велению напросился Зевота к плотникам. Прихватив с собой котомки с припасами, пилы, топоры да прочий

плотницкий инструмент, выбирались на лесистый берег артельщики и новоявленные монахи. Кроме самого Никифора, монахов было четверо – невелика обитель, да ведь святой Колумбан, говорят, и с меньшего начинал.

– Что так сияешь, Овчаре? – оглянулся Ярил на приятеля. – Иль тоже решил в монахи податься?

– Да ну тебя, – отмахнулся Овчар, потер шрам на шее, скривился. – Слишком много у меня друзей в Ладоге стало!

Ярил похлопал его по плечу:

– Ничего, друже, сладим!

Выгрузившись из насада, артельщики углубились в лес и к обеду вышли к болоту, которое обходили, ступая след в след проводнику Найдену – высокому лохматому парню в богатом зеленом плаще. Похоже, именно Найден, а вовсе не брат Никифор, был здесь за главного. Черты лица его показались Ярилу смутно знакомыми.

Дождавшись привала, Ярил подошел к Найдену поближе, улучив момент, спросил тихонько:

– В Киеве-граде не довелось ли бывать, господине?

– В Киеве? – Найден вздрогнул и быстро отвел глаза. – Нет, не довелось как-то.

Ярил отошел, но все посматривал на проводника, да и на себе не раз замечал его косые взгляды. Темнит что-то Найден, ну, поглядим, что там дальше будет. Зато с Никифором проводник был дружен, видно – давно уже знались. Сидя у костра, обсуждали что-то, смеялись. Ярил подсел ближе, следя, как мастерит себе ложку самый молодой артельщик – Михря. Темненький, кареглазый, он аж язык высунул от усердия.

– Молодец, – подмигнув Овчару, потрепал парня Ярил. – В дальнем походе ложка – первейшее дело. Что ж старую-то свою, забыл?

– Потерял, – подняв глаза, признался отрок. – Или похитил кто. Ложка-то в котомке была, а там и припасы. Я с вечера приготовил котомочку, под голову подложил, утром глянь – ан нету! Русалка, верно, схитила.

– Сам ты русалка, тетеря!

Артельщики засмеялись. Улыбнулся и брат Никифор, развязал мешок, вытащил оттуда ложку, протянул незадачливому Михре:

– На, отроче, кушай.

– А сам-то ты как же?

– У меня есть, как видишь. Михря повертел подарок в руках:

– Чудная какая. Медная?

– Нет, из олова. – Никифор прикрыл глаза. – Из далекой земли – Англии, довелось побывать там когда-то.

– Расскажи, брат Никифор!

Артельщики поудобней устроились у костра, на лицах их заиграли оранжевые отблески пламени.

– Рассказать? – с улыбкой переспросил монах. – Ну, слушайте. Жил когда-то в древности такой народ – римляне, могучее, сильное племя…

Хорошо рассказывал Никифор, ярко, интересно. В непонятных местах останавливался, пояснял, так, чтоб даже непутевому Михре было понятно. Ярил, как и все прочие, слушал с удовольствием, не заметил даже, как ткнул его в бок Овчар. Зашептал на ухо:

– Твоя очередь караулить, друже.

Ярил кивнул – надо так надо. Без сторожи никак не обойдешься. Места вокруг глухие – болота да ельники – не ровен час…

Не шибко-то далеко он и отошел от костра – а будто совсем в другом краю оказался. Высились вокруг колючие мохнатые ели, чернели можжевеловые кусты, бились об ноги невидимые у земли папоротники. Где-то неподалеку, совсем рядом, глухо ухнула сова. Ярил обернулся – шагах в полета мигало в вершинах елей оранжевое пламя костра, если очень прислушаться – слышен был и приглушенный голос. Мирно, по-домашнему сидели вокруг костра люди, кое-кто и лежал, вытянув ноги и подперев кулаками голову. Слушали.